Посередине осколков стекла стояла Цугуми.
– Показать тебе ещё раз, насколько я здоровая? – неожиданно выпалила она. Её голос был почти без интонации, но в нём чувствовалась большая сила.
Я проследила за взглядом Цугуми и увидела бледную как полотно девочку из одного с ней класса, с которой у неё были очень плохие отношения.
Я поспешно спросила у стоящей рядом девочки, что произошло, и та, оговорившись, что не знает подробностей, рассказала, что Цугуми выбрали от класса участвовать в марафоне, но она отказалась, и эту девочку назначили вместо неё. Она была этим расстроена и во время перемены вызвала Цугуми в коридор и, как говорят, сказала ей что-то обидное. После этого Цугуми молча подняла стул и бросила его в стеклянную дверь.
– Повтори ещё раз то, что ты только что сказала, – сказала Цугуми.
Девочка ничего не могла вымолвить, все окружающие затаили дыхание. Никто даже не побежал за учителем. Цугуми, наверное, порезала себя осколком стекла, так как её лодыжка была испачкана кровью, но она не обращала на это внимания, а только продолжала в упор смотреть на девочку. И в этот момент я заметила, насколько устрашающим был её взгляд. Это не был взгляд какого-нибудь хулигана, это был взгляд сумасшедшего. Глаза Цугуми жутко блестели и, казалось, смотрели в бездонную пустоту.
Вспоминая этот случай, я прихожу к выводу, что с того дня Цугуми, видимо, перестала показывать в школе свой истинный характер и это был последний устроенный ею спектакль. Но я уверена, что все, кто при нём присутствовал, никогда его не забудут, как не забудут её фигуру, излучавшую мощную радиацию, и её глаза, наполненные такой ненавистью, которая была способна убить противника либо саму себя.
Я пробралась сквозь толпу учеников и подошла к Цугуми. Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, в котором можно было прочитать, что она считает меня помехой, так что я даже заколебалась, не уйти ли мне.
– Цугуми, хватит уже, пошли, – сказала я, Думая, что она, вероятно, сама хочет, чтобы кто-нибудь остановил её, ибо не знает, что ей дальше делать.
Окружающие ещё больше напряглись, следя за моими действиями, и я почувствовала себя матадором, который приблизился к быку.
– Цугуми, хватит, пошли домой! – Взяв её за руку, я была потрясена, насколько та была горячей. У этой девочки от гнева повышается температура, подумала я.
Посмотрев на меня холодным взглядом, Цугуми неожиданно вырвала свою руку, и, когда я, рассердившись, вновь хотела схватить её, девочка, с которой она была в ссоре, быстро повернулась на каблуках и убежала.
– Эй, подожди! – закричала Цугуми.
Я пыталась её удержать, и, когда, похоже, начиналась уже новая ссора, в этот раз между мною и Цугуми, на лестнице появилась Ёко.
– Цугуми, что происходит? – спросила она, бросившись к сестре.
Видимо осознав, что она уже ничего не сможет сделать, Цугуми, смирившись, неожиданно перестала буянить и одной рукой медленно оттолкнула меня. Ёко посмотрела на осколки стекла, на окружающих учеников, остановила свой взгляд на мне и повторила вопрос с озадаченным видом:
– Мария, что здесь случилось?
Я не знала, как ответить, ибо чувствовала, что любой ответ мог обидеть Цугуми. Причиной ссоры было здоровье Цугуми, и я знала, насколько болезненной для неё является эта тема. Когда я попыталась что-то ответить, Цугуми сказала тихим, тоскливым голосом, в котором чувствовалось, что она потеряла всякую надежду:
– Хватит об этом. К вам это не имеет отношения. – Затем она спокойно ударила ногой по осколкам стекла, которые со звоном разлетелись в разные стороны.
– Цугуми… – начала Ёко, но Цугуми, как бы показывая, что она не хочет больше об этом говорить, обхватила голову руками и стала трясти ею так сильно, что нам пришлось остановить её. Смирившись, она пошла в класс, надела ранец и, спустившись по лестнице, пошла домой.
Зрители тоже разошлись, осколки стекла были убраны, Ёко пошла к руководителю класса Цугуми просить прощения за происшедшее. Все разошлись по классам, прозвенел звонок, и занятия начались, как будто ничего не произошло. Только моя рука всё ещё была как онемевшая от прикосновения к необычайно горячему телу Цугуми. Я с изумлением смотрела на свою ладонь, вспоминая прошедшую сцену, и думала о том, что гнев Цугуми имеет свою собственную жизнь, проникнув во все поры её тела.

– Гонгоро пропал, похоже, что его украли. – Кёити только спросил, дома ли Цугуми, но его голос по телефону был слишком мрачным, и чувствовалось, что он спешит, поэтому я поинтересовалась, не случилось ли что-нибудь, и он мне рассказал. В голове у меня промелькнула неприятная сцена с враждующей с Кёити компанией, с которой мы столкнулись в храме.
– Почему ты так думаешь? – Спрашивая это, я почувствовала, как у меня в груди растет беспокойство.
– Его поводок был обрезан, – сказал Кёити спокойным тоном.
– Понятно. Я выхожу прямо сейчас. Цугуми в больнице, но ей передадут, как только она вернётся. Ты где?
– В телефонной будке у входа на пляж.
– Оставайся там, – сказала я и повесила трубку.
Попросив тётю сообщить Цугуми о случившемся, я вытащила из постели спящую Ёко и по дороге рассказала ей, что произошло. Кёити стоял у телефонной будки. Когда он увидел нас, выражение его лица слегка смягчилось, но взгляд остался по-прежнему суровым.
– Давайте разделимся и будем искать в разных местах, – предложила Ёко.
– Согласен. Я пойду в сторону города, а вы осмотрите берег. Если вы заметите парней, которые украли Гонгоро, не подавайте виду и сразу возвращайтесь сюда, – сказал Кёити. – Он очень сильно лаял, и мне это показалось странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37