Кроме нее, органист видел только маленькую часть витражей. Все вокруг Донкера было старое и изношенное, но едва он заиграл, как стало ясно — все это не имеет ни малейшего значения.
Алиса не успела выбежать из Аудекерк вовремя. Громкий, глубокий звук, выверенная гармония, идеальный контрапункт, гулкое эхо баховской токкаты и фуги ре минор — все это окатило маму и Джека, еще когда они спускались по винтовой деревянной лестнице, мальчик хорошо запомнил деревянный поручень с одной стороны и вощеный канат цвета жженой карамели с другой — толстенный, с руку взрослого мужчины.
Они едва не скатились вниз по лестнице, словно бы величественный звук опьянил их. Алиса очень хотела покинуть церковь побыстрее, но повернула не в ту сторону, и они оказались в центральном проходе лицом к алтарю. Оглушительная музыка окружила их со всех сторон.
Там, где обычно сидели прихожане, в этот час оказалась удивленная толпа туристов. Кажется, Бах оборвал их гида на полуслове — тот все так и стоял, разинув рот, казалось, оттуда-то и идет звук. Что бы он там ни говорил, придется ему теперь подождать, пока токката и фуга не закончатся.
Снаружи, на Аудекерксплейн, освещенные закатным светом, стояли проститутки и тоже прекрасно слышали музыку. Было ясно — то, что играет Донкер, им хорошо знакомо, они, конечно, не раз слышали токкату и фугу ре минор Баха в ранние утренние часы. По выражению их лиц Джек и мама явственно поняли, что проститутки предпочитают Франсу Донкеру Уильяма.
Джек с мамой побежали прочь. Сейчас не время расспрашивать пожилых недружелюбных женщин — нет, им тоже придется подождать, пока музыка закончится. Гулкий звук органа преследовал их до самой Вармусстраат, священный шум Господень не оставил их и после полицейского участка. Когда музыка совсем стихла, оказалось, что они прошли полпути до Синт-Олофсстеег.
Так правда ли органная карьера Уильяма клонится к закату? Правда ли, что он всего лишь настраивает органы и только упражняется, а не выступает с концертами, или же играет только в какое-то ну совсем неурочное время для малообразованной аудитории? Или же сама возможность слушать гигантский орган Аудекерк — уже дар, доступный лишь избранным?
Звук этот был и грандиозный и священный. Он подчинял своей воле даже проституток, которые не привыкли ничего делать задаром, заставлял их отдаваться себе полностью, без остатка, целиком обратиться в слух — и слушать.
Глава 7. Еще один пункт, не значащийся в маршруте
Девятого ноября 1939 года Лит пережил первый налет Люфтваффе. Порт не пострадал, но в переполненном бомбоубежище у матери Алисы случился выкидыш. Алиса всегда говорила:
— Вот в тот-то день я и должна была появиться на свет.
Если бы она появилась на свет именно в тот день, то, глядишь, ее мама не умерла бы при родах и Алиса, возможно, никогда не встретила бы Уильяма Бернса — или же, встретив его, оказалась бы ему ровесницей.
— А в этом случае, — утверждала Алиса, — его чары не произвели бы на меня никакого впечатления!
Впрочем, Джек даже в детстве почему-то в это не верил.
Мальчик не запомнил, как звали суринамскую проститутку, что подарила ему шоколадку то ли на Корсьеспоортстеег, то ли на Бергстраат, зато он помнил, где находились эти две улицы — между каналами Сингель и Херенграхт, то есть на некотором отдалении от квартала красных фонарей, примерно в четверти часа ходьбы, в более жилой и менее злачной части города.
Почему Алиса отправилась расспрашивать про Уильяма в этот район? Наверное, потому что ей посоветовали — то ли Блондинка Нель, то ли Черная Лола — поговорить с Велосипедистом, он же дядюшка Геррит. Черная Лола, из пожилых, вообще-то была белая, просто волосы красила в чернильно-черный цвет, а дядюшка Геррит был ворчливый старичок, который ездил проституткам за покупками на велосипеде. Он таскал с собой блокнот, и там проститутки писали, чего хотят на обед или просто так, закусить. Он очень не любил, когда списки делались слишком длинными, а прокладки и презервативы покупать отказывался вообще. Джек решил, что наряду с Велосипедистом в квартале есть, наверное, еще и Прокладочник с Презервативщиком, но ни он, ни мама ни разу этих персонажей не встретили.
Женщины постоянно дразнили дядюшку Геррита. Если какая-то девушка чересчур сильно донимала его, он отказывался делать для нее покупки в наказание за острый язычок — но обычно всего на пару-другую дней. В квартале жила одна проститутка по имени Саския, тощая, как стиральная доска. Когда у нее кончались сэндвичи, она обычно просила о помощи Алису и Джека — есть она хотела постоянно, а дядюшка Геррит за что-то ее просто терпеть не мог. Почти каждый раз, что Джек и мама проходили мимо, Саския давала им деньги на круассан с сыром и ветчиной, который они приносили ей на пути назад. Правда, если у Саскии был клиент, вручить сэндвич не удавалось, и его приходилось съедать.
Саския была очень популярная проститутка, так что круассаны с сыром и ветчиной доставались Джеку с большой регулярностью. Кроме того, Алиса с удовольствием покупала для Саскии бутерброды и из собственного кармана. У работниц квартала обычно очень интересные истории, а Алиса обожала слушать истории — правда, только женские. Женщины, у которых в жизни случались несчастья, каким-то образом узнавали, что Алиса подходящий для них слушатель, — возможно, потому что у нее самой в жизни случилось несчастье.
История Саскии была о двух мужчинах. Первый мужчина, сделавший ей больно, был клиент, он поджег ее прямо в номере, где она работала, на Блудстраат, пытался плеснуть ей в лицо жидкость для растопки каминов, но Саския закрылась рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48