Вот сука!
– Завязывай! – не выдержал я, – Заколебал! Или говори по существу или вообще заканчивай. Мне историю твоих семейных измен слушать неинтересно.
– Да не было измены, не было! – завелся окончательно Сергей, – Мне все это жена рассказала как раз для того, чтобы носом в дерьмо сунуть. Мол, остались еще мужики на свете. И благородные и при деньгах. Она говорит, что ни на секунду бы не сомневалась, чтобы с ним остаться. Только бы позвал!
– Брось волну гнать, – оборвал я Сергея, – Видел твою Людку – хорошая девчонка, не из тех, что хвостом за спиной мужа крутят. А в запале эти дуры еще не то наболтать могут.
На самом деле я так не считал. Просто банально врал, успокаивая своего старого друга. Как раз такая, как Людка, вполне могла наставить мужу рога. А стервозности и жестокого бабьего куражу у нее хватило бы, чтобы потом об этом еще и рассказать своему «суженому – ряженому». Убежден, что все начинается как раз со слов. Сначала женщине мысль об измене пришла в голову, затем она где-то, кому-то это проговорила (если муж – тряпка, то можно и ему), а потом у нее возникнет идея перейти от слов к делу – надо же быть логичной в своих поступках! И кто сказал, что у женщин нет логики? Есть, и порой довольно железная.
… – Не знаю… – Сергей, не глядя на стол, протянул руку, налил себе одному водки. Выпил, занюхал рукавом, поморщился, – Этот Саня благородно так ее до сестры проводил и – все.
– Так радуйся, чудило!
– Радуйся… – уныло протянул Сергей, – Брошу этот чертов институт – на инженера в наше время только идиот учиться может, подамся в мафию. Возьмут. Я еще не забыл, с какой стороны за автомат нужно браться.
– В киллеры пойдешь? – с любопытством я посмотрел на него, помня, что в Афгане Кондрашов все полтора года был поваром.
– В фигиллеры! Я полтора года в Афгане в «духов» стрелял. Что они мне лично сделали, чем помешали, пока я в этот сраный Афган не попал?! Ничем! Да я знать про них не знал, про эту страну только по телевизору слышал! После этого вся жизнь наперекосяк. Два года, как Афган кончился, а в мирную жизнь войти не могу. В институт поступил, женился – думал, забуду… Хрена!
А эти сволочи, кооператоры, бизнесмены хреновы, пока мы там гнили, кооперативов наоткрывали, видеосалонов с порнухой. Машины меняли, девок портили… Они хозяева жизни, а мы – дерьмо! Тем, кто раньше пришел, легче. Они адаптироваться успели в нормальной стране. А мы эту войну заканчивали, и тут в бардак у себя попали…Ты вот скажи, кто сейчас для меня больший враг?
Я молчал. Что тут скажешь? Тут надо брать пулемет и топать на перекресток – кооперативщиков стрелять. Хотя причем здесь они? Не причем. Крутанулись ребята, вовремя поняли, откуда дует ветер перемен. А если ты этого не сделал: не успел, не захотел или не смог – это уже твои проблемы.
– Ладно, давай спать ложиться, – выдавил я из себя.
– Не, ты погоди, – остановил меня Сергей.
Я недовольно поморщился: главное сказано, сказанное общеизвестно, обсуждению не подлежит, а посему заседание закрывается.
– Дело-то вообще не во мне и не в Людке, – торопливо продолжил мой друг, – Ты ведь в N – ской мотострелковой дивизии служил?
– Ну.
– «Вэ-че» номер…
– Ну.
– Ты еще «и-го-го» скажи!
– Не дразнись, а то в ухо получишь.
– Не, ты слушай внимательно, – Серый выдержал эффектную паузу (не будущий инженер, а Евгений Петросян, мастер разговорного жанра!), – Подожди – ка…
Серега быстренько разлил оставшуюся водку и стал рыскать глазами по столу в поисках закуски.
– Больше ничего нет, – остановил я его поисковые действия.
– Ладно, рукавом… Так вот, Людмила сказала, что перед уходом от Аллы она обратила внимание на небольшое фото пацана в военной форме – оно под стеклом в шкафу торчало. Поинтересовалась, кто такой… Оказалось, что Алла переписывалась с этим парнем. Ну, знаешь, «Комсомольская правда» рубрику такую вела – «Дружба по переписке» или что-то в этом роде…
Начали они это дело еще до службы пацана в армии, потом, когда его призвали – еще месяца три. Затем он ни с того ни с сего прекратил переписку. Алла совсем недавно решила отправить ему письмо по домашнему адресу. Ответила мать этого солдата, фамилия его Варегов, и сообщила, что он погиб в Афганистане. Назвала в письме номер полевой почты. Людка на всякий случай его записала – решила у меня узнать, может пересекались где… А я вспомнил, что это твой…
Я молчал.
В голове отбойным молотком стучала фамилия: «Варегов, Варегов…»
Я вспомнил его сразу же, как только Серый назвал эту фамилию. Вспомнил, но даже сейчас в глубине души не хотел верить, что Земля круглая до такой степени. Вот тебе еще один рикошет…
– Андрюха, ты его знал? – голос моего друга донесся до меня, как из другого мира.
Я вытащил из пачки последнюю сигарету и подошел к окну.
На улице давно погасли фонари. Лишь только свет моего окна рассеивал мглу, освещая падающие за ним хлопья снега. Через дорогу светились красным занавески еще одного полуночника.
– Андрей… – позвал из глубины комнаты Серега, – Оставишь…
– Блок «Стюардессы» на холодильнике.
Сергей молча встал и прошел на кухню. Остался курить там: в таких случаях мы становимся не в меру чуткими и внимательными.
Вадим Варегов. Я не знал о нем практически ничего. Кроме того, что нас навсегда связало Красное ущелье. Но он не смог оттуда выбраться, а я сумел. Сумел ли?…
Часть вторая
Красное ущелье

Афганистан, май 1988 года
3.
Выстрел глухо хлопнул по барабанным перепонкам с каким-то странным металлическим звоном, как будто болтом ударили по рельсу.
Вадим опустил руки, зажимавшие уши, и бросился к краю площадки – смотреть, куда упадет мина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76