Скучииища. Господин Эндо в школе говорит, что мы превращаемся в землю. Отец Какимото говорит, что все зависит от того, какими мы были в этой жизни,– я бы превратилась в ангела или единорога, ты – в личинку или . поганку.
– А ты сама как думаешь?
– Когда ты умираешь, тебя сжигают, верно?
– Верно.
– Значит, ты превращаешься в дым, так?
– Наверное.
– Значит, ты поднимаешься вверх.– Андзю выпускает ветку и резко вытягивает руки, указывая на солнце.– Выше, еще выше, и улетаешь. Я хочу летать.
Несомый потоком теплого воздуха, вверх расслабленно скользит канюк.
– На самолете?
– Кто же хочет летать на вонючем самолете?
– Я сосу бомбочку с шампанским.
– Откуда ты знаешь, что самолеты воняют?
– Андзю разгрызает свою бомбочку.
– Самолеты должны вонять. Столько людей дышат одним и тем же воздухом. Это как в раздевалке у мальчишек в сезон дождей, но в сто раз хуже. Нет, я имею в виду летать по-настоящему.
– С реактивным двигателем на спине?
– Без всяких реактивных двигателей.
– У Зэкса Омеги реактивный двигатель.
– Андзю испускает заготовленный вздох.
– Без всяких штучек Зэкса Омеги.
– Зэке Омега открыл в порту новое здание!
– И прилетел туда на реактивном рюкзаке?
– Нет,– признаю я.– Приехал на такси. Но ты слишком тяжелая, чтобы взлететь.
– Небесный замок Лапута летает, а он сделан из камня.
– Раз мне нельзя говорить про Зэкса Омегу, то и ты молчи про небесный замок Лапута.
– Тогда кондоры. Кондоры весят больше меня. А они летают.
– У кондоров есть крылья. Что-то я не вижу у тебя крыльев.
– Привидения летают без крыльев.
– Привидения мертвы.
Андзю выковыривает из зубов осколки своей бомбочки. На нее нашло одно из тех настроений, когда я не могу даже представить, о чем она думает. Листва отбрасывает тень на мою сестру-близняшку. Одни кусочки Андзю чересчур яркие, другие – чересчур темные, будто ее здесь и нет.
***
Мастурбация обычно помогает мне уснуть. Это нормально? Что-то не слышал, чтобы кто-нибудь в девятнадцать лет мучился от бессонницы. Я не военный преступник, не поэт и не ученый, я даже не страдаю от неразделенной любви. Вот от похоти – да. Вот он я, в городе с пятью миллионами женщин, стремительно приближаюсь к расцвету своих сексуальных сил: обнаженные особы женского пола должны бы пачками приходить ко мне по почте в конвертах, а я одинок как прокаженный. Подумаем. Кому сегодня править караваном любви? Зиззи Хикару в мокром костюме, как на рекламе пива; мать Юки Тийо в глэм-роковом прикиде; официантка из кафе «Юпитер»; женщина-паук из «Зэкса Омеги и луны красной чумы». Вернемся, пожалуй, к старой доброй Зиззи. Я шарю кругом в поисках бумажных салфеток.
Я шарю кругом в поисках спичек, чтобы закурить пост-коитальную «Майлд севен», но в конце концов приходится воспользоваться газовой плиткой. Один Годзилла придушен, а спать хочется меньше, чем когда-либо. Сегодня Зиззи меня разочаровала. Неправильный выбор. Может, она становится для меня слишком юной? «Фудзифильм» показывает 01:49. Что теперь? Вымыться? Поиграть на гитаре? Написать ответ хотя бы на одно из двух судьбоносных писем, которые пришли ко мне на этой неделе? На какое? Выберем что попроще – ответ Акико Като на письмо, которое я написал, не сумев с ней встретиться. Этот листок до сих пор лежит в целлофановом пакете у меня в морозилке, вместе с другим. Я положил было его на полку рядом с Андзю, но оно все время смеялось надо мной. Оно пришло… Когда же это было? Во вторник. Отдавая его мне, Бунтаро прочитал надпись на конверте:
– «Осуги и Босуги, юридическая фирма». Бегаешь за адвокатами в юбках? Будь осторожен, парень, не то пришлепнут тебе парочку судебных постановлений к больному месту. Хочешь анекдот про адвоката? Чем отличается адвокат от сома? Знаешь? Один покрыт чешуей и ползает по дну, собирая падаль, а другой – просто сом.
Отвечаю, что уже слышал этот анекдот, и бросаюсь наверх в свою капсулу по лестнице, заваленной коробками из-под видеокассет. Говорю себе, что готов к отрицательному ответу,– но я не ожидал, что «нет» Акико Като прозвучит так хлестко. Я выучил это письмо наизусть. Вот самые удачные места: «Предать огласке личные сведения, касающиеся клиента, означает обмануть его доверие, чего не допустит ни один поверенный, облеченный подобной ответственностью». Приговор вполне окончательный. «Более того, я вынуждена отклонить вашу просьбу о передаче моему клиенту корреспонденции, которую, как он ясно дал мне понять, он получать не желает». Не очень много места для сомнений. Для ответа – тоже немного. «Наконец, если начнется судебное разбирательство с целью раскрыть сведения, касающиеся личности вашего отца, содействие вашим поискам на данном этапе представляет собой очевидный конфликт интересов, и я убедительно прошу вас оставить дальнейшие попытки затронуть этот вопрос и поверить, что настоящее письмо полностью выражает нашу позицию». Прекрасно. План «А» умер, едва родившись.
Господин Аояма, заместитель начальника вокзала Уэно, лыс, как болванка, и носит великолепные усы под Адольфа Гитлера. Сегодня вторник, мой первый рабочий день в бюро находок вокзала Уэно.
– У меня гораздо больше дел, чем ты думаешь,– говорит он, не отрывая глаз от бумаг.– Но я взял за правило проводить с каждым новичком индивидуальное собеседование.
Между фразами повисают паузы длиной с милю.
– Кто я, ты знаешь.– Скрип ручки.– А ты…– Он сверяется со списком.– Эйдзи Миякэ.
Он смотрит на меня, ожидая, что я кивну. Киваю.
– Миякэ.– Он произносит мое имя так, словно это название пищевой добавки.– Раньше работал на апельсиновой плантации,– он перебирает страницы, и я узнаю свой почерк,– на острове, каком – неважно, к югу от Кюсю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23