Тот был немного пониже киммерийца, однако шириною своих плеч
нисколько не уступал ему.
- Сержант, паромщик дело говорит.
- Вот и прекрасно. Ты можешь сойти и прогуляться по бережку. Дамочек
своих можешь оставить с нами - мы за ними присмотрим. Правда, ребята?
Солдаты ответили ему дружным ревом. Конан вздохнул и развел руками.
- Слушай, сержант, ты умеешь плавать?
- Что-что?
- Я хочу научить тебя плавать. Ты ведь и сам понимаешь - на реке
всякое может случиться...
Побагровевший от гнева вояка грозно засопел, и в ту же минуту Конан
изо всех сил ударил ногой по сходням, так, что сержант закачался и, не
удержавшись на скользкой доске, полетел головой вниз в воду. Конан схватил
сержанта за лодыжки и, извлекши его из воды, стал ждать, когда тот
откашляется. Стоило кашлю смениться проклятьями, как Конан вновь сунул
голову сержанта под воду.
- Тебя надо еще учить и учить, сержант. Иначе ты так ничего и не
поймешь. Жаль, что ты так груб, иначе я препоручил бы тебя младшей сестре
моей госпожи.
Сержант вновь разразился проклятьями, на этот раз поминая и "младшую
сестру госпожи". Конан нахмурился.
- Сержант, если дурь твоя не смывается водой, я попытаюсь отскоблить
ее саблей. Теперь скажи, когда же ты намерен плыть - сейчас или немного
позже?
С этими словами он выпустил ноги сержанта из рук, и тот скрылся под
водой. Через мгновенье голова его вновь появилась над поверхностью. Громко
сопя и пофыркивая, он выбрался на причал и присел на его краю.
- Паромщик, - сказал Конан, - я думаю, пора трогать.
Паромщик, ставший еще бледнее, согласно кивнул головой и подал знак
барабанщику, сидевшему на корме. Тот замахал своей колотушкой, отбивая
ритм для гребцов, тут же налегших на весла.

Плот еле полз. С тоскою во взоре паромщик смотрел на удалявшийся
берег, на солдат, оставшихся на нем... Теперь он уже был бледен как
смерть. И тут на корме закричали.
Конан резко обернулся и увидел, как одно из весел, выскользнув из
уключины, упало в воду. Гребец хотел было броситься за ним, но паромщик
окриком остановил его.
- Вендийский тик ничуть не легче железа, - объяснил паромщик
пассажирам. - Ох, ну и денек сегодня выдался! Такого и врагу не пожелаешь!
Мне остается надеяться, что вы особенно не спешите.
Слова эти звучали естественно, однако Конан почему-то насторожился.
- Как ты думаешь, когда мы окажемся на том берегу? - спросила у него
Илльяна.
- Это ведомо одним лишь богам. Богам и паромщику, - ответил ей
киммериец.
- Вот и спроси у него об этом!
- Как вы того пожелаете, моя госпожа.
Конан вновь обернулся к корме, на которой стояли хозяин плота и
незадачливый гребец, но тут же почувствовал, как ему на плечо легла рука
Раины. Северянка зашептала ему на ухо:
- Будь осторожен, Конан. Я бы помогла тебе, но мне придется защищать
мою госпожу.
- Защищать? - изумился Конан. - Хотелось бы знать, от кого именно.
- Пока не знаю. Но мне очень не понравился тон паромщика. Мне
кажется, что подобные сцены он разыгрывает достаточно часто.
- Каждую третью переправу, - ухмыльнулся Конан. - Кто знает, может
бы, ты и права.
- Что значит "может быть"? - возмущенно зашипела Раина. - Если я тебе
что-то говорю, значит, так оно и есть!
- Не надо так кипятиться, девонька! Если этот тип действительно
что-то замышляет, я ему не завидую.
- Как прикажешь тебя понимать?
- Ты одна стоишь двух мужчин, - улыбнулся Конан. - О себе я уж и не
говорю.
- Поживем - увидим, - рассмеялась Раина и, сняв руку с его плеча,
направилась к своей госпоже.
Конан задумался. Похоже, Раина действительно права, непонятно лишь
то, на кого же рассчитывает паромщик. Не на давешних же солдат, в самом
деле? Положив руку на рукоять меча, Конан направился к паромщику.

Двое гребцов спускали на воду ялик. Паромщик молча следил за ними,
сжимая рукоять висевшего у него на поясе кинжала. Конан обратил внимание и
на то, что соседи их странным образом преобразились: былое тупое
безразличие сменилось напряженным ожиданием, с каким кот может взирать на
беспечно щебечущих пташек.
Конан встревожился не на шутку. На плоту и в самом деле происходило
что-то неладное.
Ялик с плеском опустился на воду. Один из гребцов тут же забрался в
него, второй же стал привязывать к корме лодки линь.
- Ребята выведут плот на течение, и тогда река сама вынесет нас к
берегу, - сказал паромщик, обращаясь к киммерийцу.
Причал остался далеко позади. Берега становились все выше, все круче.
Дальше по течению, если Конану не изменяла память, должны были начаться
пороги, пройти которые в это время года невозможно было не только на
плоту, но даже и на лодке.
В ялик забрался и второй гребец. Паромщик на минуту зашел под навес и
вернулся оттуда с тугим кошелем в руках. Женщин лицо которой было скрыто
под капюшоном, шагнула вперед и вытянула руки в молящем жесте.
В тот же миг Конан извлек свой меч из ножен и поднял его рукоятью
вверх. По этому сигналу Раина должна была приготовиться к бою.
Прижимая к груди кошель, паромщик понесся к корме и, добежав до края
плота, прыгнул в лодку; одновременно обладательница черной накидки
бросилась на Конана. Капюшон упал ей на спину, и киммериец увидел, что,
помимо прочего, у нее есть и борода. Он отскочил назад, даже не пытаясь
отражать удар вражеского кинжала, и перебросил меч так, что рукоять его
оказалась у него в ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64