Но площадь уже осталась позади, а Дора все шагает и шагает с ней рядом, как будто ничего между ними не произошло, как будто она не знает, что им запрещено разговаривать.
Жофика переложила сумку в другую руку. Вдруг Дора схватила одну ручку, и Жофи сразу стало легче. Прежде они всегда помогали друг другу. Но то было прежде. Теперь же должно быть иначе. А как хорошо, когда Дора рядом. Но лучше, если Дора оставит ее, ведь она же знает, что Жофике не велено с ней водиться. Как бы дать Доре понять, чтобы она ушла? Но заговорила Дора,
– Вчера я вернулась в школу, искала тебя, – начала она. – Думала, может, ты еще там. Но тебя уже не было.
Жофи обомлела. Нет, ей никак нельзя разговаривать с Дорой. Она обещала маме, что не будет с ней дружить.
– Не встреться ты мне сегодня, я пошла бы к вам.
– К нам? – уставилась на нее Жофика. – Ты ведь знаешь, что к нам нельзя!
Дора внезапно остановилась, рванув ручку сумки так, что Жофи стало больно. Дора не всегда была тихая, она могла кричать, топать ногами и даже сквернословить. Дора иногда казалась совсем взрослой.
– Я хочу тебе что-то сказать… Или, может быть, не говорить? – спросила она. Глаза ее смотрели странно,
– Нет. Нельзя нам…
– Ах так!
Сумка всем весом потянула Жофи вниз, а Дора стремглав полетела через дорогу, наперерез гудкам тормозящих машин. Жофика видела, как она исчезла в воротах дома. У нее сжалось сердце. Почему она не имеет права водиться со своей единственной подругой? Разве ее можно сравнить с Марианной? Та только и умеет, что говорить о собственной персоне. Дора не такая, ее интересует все. Она умеет давать толковые советы и хранить тайны. Жофике так хотелось поделиться с Дорой, рассказать, что она ходит убирать к дяде Пиште и что уже варила ему шпинат и жарила мясо. Вот Доре, пожалуй, Жофика могла бы рассказать, как она попала к дяде Пиште.
Дома она все время думала о том, что им с Дорой нельзя больше дружить из-за дяди Калмана и Вики. И при чем тут Дора? Разве она виновата? И почему она, Жофика, из-за кого-то должна лишаться подруги? Ее обед был в холодильнике. Ох, как она проголодалась! Шутка сказать, привести в порядок две квартиры, закупить продукты для двух хозяйств, помыть здесь и там посуду. Дяде Пиште она еще и сварить успела. Зато и пообедала два раза. Она уже ест, пожалуй, не меньше, чем Тэри.
Мама сегодня была еще грустней, чем обычно. Вначале она даже не слушала, что говорит ей Жофи, – а ведь Жофи решила все-все рассказать, скрывать тут нечего. Что плохого, если она покупает еду дяде Пиште, убирает и варит ему? Она будет все делать до тех пор, пока ее кто-нибудь не сменит. Мама сначала совсем не обращала внимания на Жофикины слова, потом вдруг подняла голову и взглянула на нее как-то странно, как будто Жофика не ее дочь. О чем это Жофи говорит ей, она никак не возьмет в толк? Какая-то чужая квартира, какой-то швейцар. Просто ум за разум заходит. Вместо того чтобы передать кому-то несколько слов, она нанимается уборщицей. Для нее, впрочем, это характерно.
А характерно ли?
Предположим, вначале она осталась там из страха – . это характерно, ну а дальше? Почему стала вновь возвращаться туда? Уже непонятно. По всей вероятности, Жофи там хорошо себя чувствует, очень уж весело она стрекочет. Ничего, ей только на пользу пойдет, что она вертится около старика. Наивная девочка, она и не подозревает, как это продвинет ее, если, разумеется, обо всем станет известно в школе. Она, Юдит, сама как-то писала о том, что свободное время ребенка необходимо заполнить полезным трудом, ибо труд благоприятствует воспитанию характера.
Но Жофи всегда выдумает такое, что другому не пришло бы никогда в голову. Какая чудесная груша! Эдак она рано или поздно и научится закупать все. Обедала Юдит сегодня без аппетита, кофе пить не хотела. А вот эту грушу, пожалуй, с удовольствием съест. Даже сюда доходит аромат. Юдит попросила Жофику помыть ей грушу. Жофи постояла некоторое время в нерешительности, глядя в одну точку, потом сорвалась с места и полетела к раковине. Что у нее в такие минуты на уме? Какие вопросы решает она, почему вдруг опечалилась? Габор это называл "лицо внутрь". Жофи быстро помыла грушу, положила на тарелку и поставила на стол, потом достала десертный нож и салфетку. Груша действительно была великолепна! Возвратив тарелку, Юдит сказала девочке, чтобы она тоже поела груш. Жофи опять сделала "лицо внутрь" и покачала головой. Зачем-то она обмотала палец кожурой от груши и стала нюхать ее.
Сегодня Жофи, наверное, не ходила к Като, и не удивительно: устала, видно, не на шутку. Пусть сидит себе и читает сказки. Хорошо бы и ей самой отдохнуть, но разве можно нервам приказать? А тут еще телефонный звонок. "Вставай, сударыня!" По ту сторону провода молчат, охота людям развлекаться! Знали бы, как ей досадно. Нет, она оденется сейчас и уйдет, нет сил сидеть дома.
Вошла Жофи. Юдит молча положила трубку. Жофика решила, что звонит Дора. Ведь она еще днем хотела ей что-то сообщить.
– Ты ведь не велела, и я сказала, что нам нельзя разговаривать.
Конечно, нельзя. Калман ведет себя все более непристойно, не дай бог запутаться в эту скверную историю. Узнать бы, догадываются ли о чем-нибудь девочки – Марианна, Дора и, наконец, ее Жофи? Дора, конечно, знает больше всех, до Марианны, несомненно, тоже кое-что дошло – напрасно Като воображает, что ребенок слеп. Из всей троицы Жофика, очевидно, осведомлена меньше всех. Нет, нет, пусть она сюда не ходит, и звонить незачем, этого еще не хватало!
Неплохо перед уходом взять еще одну грушу. Может быть, на улице она хоть немного забудется, перестанет вспоминать сегодняшнее утро и беспрерывные намеки Пири.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94