Должно быть, думает она, дело в мышцах нижнего века, чуть-чуть напрягшихся в момент вспышки. Или это игра света: два ярких белых пятнышка на зрачке, из-за которых кажется, что ему больно. На семейном портрете, еще раз изученном, ничего такого нет; возможно, ее сын, застенчивый молодой мужчина, просто чувствовал себя неуютно, сидя один перед своим хозяином. В любом случае это был роскошный подарок, притом неожиданный. Как и рамка.

Портрет этот не висит в гостиной, где его могут увидеть посторонние. Сначала мать хранит его на ночном столике, а некоторое время спустя бережно убирает в ящик.

* * *

Война сплотила людей. Вечерами родители Гельмута подолгу беседуют на лестнице с соседями. Прислонившись к дверному косяку, пьют кофе и шнапс. Подымаются и затихают голоса, идут споры о том, что происходит, а что может произойти.

Для Гельмута это пора одиночества. На фронт ушли пока немногие, но все же сидеть дома ему стыдно. Он старается не встречаться с соседями, чьи сыновья сейчас сражаются, все чаще замыкается в себе, а отец с матерью не мешают ему молчать и быть одному.

Он по-прежнему ходит на вокзал до и после работы, иногда в обеденный перерыв, но больше не собирает билеты. Подачки пассажиров теперь унижают его, да и оскорбить люди могут запросто. Гельмут изо всех сил прячет руку: прижимает к груди или прислоняется правым боком к какой-нибудь колонне. Его интересуют не билеты, а в первую очередь расписание и пункты назначения, время прибытия и отправления поездов. У него есть книжечка в кожаном переплете, из тех, в которые добряк Гладигау записывает экспозицию. С начала войны расписание почти не изменилось, но малейшие поправки Гельмут обязательно фиксирует в книжечке. Дома, в своем чуланчике, он наклеивает собранную коллекцию билетов в альбом для вырезок и по памяти записывает довоенное расписание.

* * *

Гладигау никогда раньше не работал с цветной пленкой. Один из постоянных клиентов, чья дочь скоро должна была выйти замуж, уговорил его снимать свадьбу в цвете, и вот с утренней почтой прибыли первые образцы пленки. За чашкой кофе хозяин и его помощник изучают прилагающиеся брошюры. Часом позже Гладигау входит в темную комнату и, объявив, что сегодня ателье работает только до обеда, приглашает Гельмута вместе с ним опробовать новую пленку.

Они едут на трамвае в центр города. Гельмут на поворотах сжимает коленями штатив, а Гладигау смотрит в окно, выискивая улицу покрасочнее. Стоит погожий осенний день, хрусткий и свежий. Гельмут глядит на свет и тени на стенах проплывающих мимо домов и думает, что при таком хорошем, ярком освещении снимки обязательно выйдут замечательные.

Доехав до центра, они выходят и идут на широкую, увешанную красными флагами улицу. Вот здесь. Гладигау уверен в своем решении, и Гельмуту остается только согласиться. Впервые оказавшись так далеко от дома, на такой большой, живописной улице, он улыбается во весь рот, вертит головой по сторонам. От холодного ветра пальцы ослабли, и он устанавливает камеру дольше обычного. Гладигау оживленно возится с экспонометром. Уходящие к горизонту флаги, как паруса, хлопают над головами, и от яркого света, холода, красок и радости у Гельмута кружится голова.

Из лаборатории слайды возвращаются в картонных рамочках. В пустом ателье Гельмут подносит к окну последний и самый лучший из них. Между большим и указательным пальцем зажата улица, залитая светом. На фоне неба горят свастики, а в алых складках застыл ветер.

* * *

Внимательный просмотр блокнотов подтверждает Гельмутовы подозрения. Вокзал используется все интенсивнее. Складывается впечатление, что вся страна пришла в движение: люди, товары, города. И в то же время Гельмут с ужасом ощущает, что Берлин пустеет. Он не видел ни одного приятеля с тех пор, как пошел работать, и ему кажется, что все они на фронте. Неожиданный поток смертей и отъездов повергает Гельмутову мать в бессильное молчание, и ее настроение передается сыну. Фрау Бине с соседнего этажа потеряла в Польше обоих сыновей и вместе с Эддой, бывшей подругой Гельмута по перрону, уезжает в Бремен. Герр Мас с нижнего этажа уходит на фронт, фрау Мас увозит детей на юг к сестрам. Спустя две недели убит еще один сосед, еще один солдат, и еще один магазин возле ателье Гладигау заколочен досками: владельцы уехали, никого не предупредив.

У Гладигау дела не блестящи. Некоторые постоянные клиенты стали непостоянными, да и разовых заказов почти нет. Для Гладигау работы пока хватает, а вот Гельмут все чаще бездельничает. Он, пока хозяин занят, просматривает книги заказов, выписывает тех, кого не видел больше месяца, а потом, если они опять приходят, вычеркивает их из списка. Каждую неделю в список добавляются новые фамилии. Гельмут обеспокоен. Он решает вести строгий учет прибывающих и уходящих поездов. Следить за передвижениями людей, фиксировать медленный отток жителей из Берлина.

* * *

Вечер, вокзал. Мимо Гельмута с блокнотом быстрым шагом на перрон всходит отряд солдат, внезапная серая волна. Почти все они старше Гельмута, но он с болью отличает каждого молодого солдата, каждое мелькнувшее перед ним юное лицо. Отступает на шаг, три, четыре, прислоняется больным плечом к кафельной стене вокзала. Ему стыдно, что у него нет формы, что он просто стоит здесь, сложа руки. Он утыкается в блокнот, царапает ничего не значащие цифры, названия каких-то городов.

Но вдруг блокнот выхвачен, рука прижата к стене. Гельмут слышит вопросы, но видит только лишь форму, которой у него нет. Из серой солдатской шинели летят громы и молнии, и Гельмут теряется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81