— А, так вот где ты шатаешся целыми днями, когда не расточаешь комплименты Райне…
— Здесь, и не только. Мои люди успевают повсюду. Не сочти за оскорбление, но я могу больше положиться на своих сержантов, чем ты на своих.
Конан взглянул на тело Калька, лежавшее далеко внизу на залитом кровью камне.
— Во имя Меднозадого Эрлика, хотел бы я так же, как ты, доверять своим людям.
Пока они говорили, Декиус разорвал на тряпки рубаху стрелка и перевязал его кровоточащую рану на ноге. Вытерев руки остатками рубашки, он выпрямился.
— Ему еще предстоит долгий допрос. Хотя вряд ли он посвящен в секреты Ойжика. Жаль, что сержант Кальк замолчал навсегда.
— Не понимаю, о чем ты…
— Я разделял твои сомнения по поводу Ойжика, Конан, если тебя это интересует. А что касается твоих сомнений по моему адресу… — Декиус пожал плечами.
— С ними покончено, — тихо пробурчал Конан, тяжелым ударом вгоняя меч в ножны. — А твои подозрения в отношении меня?
— Их нет, — ответил Декиус, — больше нет. Но… мне кажется, я имею право попросить тебя об одной любезности.
Слова тяжело давались Декиусу. Он вспотел больше, чем можно было списать на солнечные лучи. Казалось, что он не знает, куда девать руки.
Конан боялся, что просьба окажется невыполнимой. Но, видят боги, он не мог оказаться неблагодарной скотиной по отношению к человеку, только что спасшему его от участи сержанта Калька.
— Можешь просить, хотя я не могу обещать тебе выполнить все что угодно.
— Что у тебя с Райной? — выпалил Декиус скороговоркой, словно боясь, что голос может изменить ему.
Конану захотелось рассмеяться. Декиус годился Конану в отцы. Он был вдовцом, кроме того, он вслед за женой похоронил и троих сыновей. И вот грозный капитан-генерал вел себя как впервые влюбившийся юноша.
Но точно так же, как влюбленный юнец, он мог взорваться от одного презрительного взгляда и никогда не забыть такого оскорбления. Мысль об этом помогла Конану найти подходящие слова и интонацию:
— Клянусь всеми богами этого королевства и моей родной страны, мы с Райной не муж и жена, мы не обручены, не помолвлены, не живем вместе и не называемся семьей… ну, чего я там еще не назвал?
Декиус неуверенно улыбнулся:
— Похоже, что перечисление было полным. Но… вы спите вместе.
Конан проглотил бранные слова, вертевшиеся у него на языке. Декиус не только спас его от участи Калька, но сделал это, рискуя сам разделить ее. Декиус мог прийти на склон и не один, но свое убежище он покинул, находясь далеко от возможной помощи своих товарищей. Такое мужество заслуживало, по крайней мере, вежливого ответа на столь невежливый вопрос.
— Да, раньше это было так. Может, так будет и в будущем. В любом случае, это наш общий выбор.
— Ну, тогда, — казалось, что Декиус забыл все слова и был готов упасть в обморок, — тогда я понимаю, что такая просьба — это уже через край, но все-таки… ты не будешь мешать мне ухаживать за Райной?
Конан молча вознес молитву всем богам любви, о которых только слышал в своей жизни. Похоже, эти боги позволили разуму и чувствам Декиуса потерять друг друга. Конан надеялся, что они вот-вот встретятся вновь. Но в то же время он мог честно и уверенно ответить на вопрос:
— Я не стану этого делать по двум причинам. Во-первых, мешай я или нет, женщина сама увидит то лучшее, что есть в тебе, даже если ты не будешь оказывать ей никакого внимания. А во-вторых, я думаю, ты не для того спас мою голову днем, чтобы Райна разбила мне ее сегодня же ночью.
— Я полагаю, это лучший ответ, на который можно рассчитывать в моей ситуации, — сказал Декиус.
Затем он поднес руки ко рту и издал какой-то совершенно непонятный Конану воинский клич. Словно изпод земли в разных местах показались три человека, приветствовавшие командира взмахом руки. Конан прикинул расстояние и решил, что Декиус вовсе не так уж рисковал, спасая Конана. Более того, его люди продолжали сидеть в укрытиях, пока их командир выяснял, свободна Райна или нет!
Значит, любовь не настолько уж ослепила Декиуса. Конан счел себя вправе прекратить свои молитвы о приведении Декиуса в чувство. Что ж, так оно будет лучше. Киммериец никогда не слышал, чтобы любовь, возникшая посреди войны, закончилась чем-то хорошим. Особенно для офицеров, в чьих руках были жизни других людей.
— Итак, Ойжик сбежал, — мрачно сказала Райна. — Стоит ли бояться, тех, кого он оставил среди нас?
— Ойжик — дурак и выбирает дураков для своих дурацких дел. Куда опаснее, если этих же людей будет использовать граф Сизамбри, — ответил Конан. Он залпом выпил полкубка вина, словно желая смыть слова изо рта.
По крайней мере, это вино больше, чем все остальное, подходило для питья, а не для дубления кожи. Днем раньше Конан раздобыл его, так же как и меховое покрывало для кровати Райны и шелковый халат, накинутый сейчас на ее плечи.
— Через день-два мы будем знать больше, — добавил Конан, — моя рота займется разгребанием и обезвреживанием всех этих наставленных Ойжиком ловушек. Уже ясно, что он устанавливал их так, чтобы они могли нанести вред только нашим, обороняющимся во дворце, а не людям графа Сизамбри. Может, что-то и выяснится. — Конан плеснул вина в протянутый Райной кубок. — Декиус предложил просто разрушить все эти ловушки. Это, мол, неблагородный способ борьбы с противником. Я ему сказал, что этому графу уже давно плевать на всякое благородство и честь. Что, королю или принцессе станет легче оттого, что мы благородно попали в задницу и не можем справиться с этим ублюдком?
— Декиус, похоже, знает…
— В Туране Декиуса бы держали за пацана на побегушках. Его бы даже не замечали или жалели, пока он не задел бы кого-нибудь из тех, кто может раздавить его, как ореховую скорлупу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84