Но они уже наголову разбили одну из его рот, возглавляемую опытными наемниками, которую Сизамбри собирался использовать для того, чтобы держать в страхе крестьян и грабить деревни. Сейчас основные его силы были заняты тем, что занимали и охраняли руины дворца и прочесывали его окрестности.
Там, где появлялись его люди, местное население не всегда было верно Элоикасу. Но после того, как в их деревнях побывали войска графа, они становились на сторону короля.
Граф прикидывал, как он мог бы усилить свои войска. Можно собрать под свое знамя всех мужчин, от мальчишек до стариков, во всех подчинявшихся ему селениях. Не так уж много от них толку — от них и от их гнилых луков и ржавых ножей и мечей, — но так можно было убить сразу двух зайцев. Во-первых, держать их всех под наблюдением — что безопаснее, чем оставить недоброжелателей на свободе в их родных местах. А во-вторых, обезопасить себя оттого, что они могут присоединиться к отрядам Элоикаса.
Другой способ усилить свои ряды — это наемники. Слух о хороших деньгах, которые платят за службу у графа Сизамбри, быстро разлетится по всему Пограничью и другим странам. Так что в желающих повоевать недостатка не будет.
Но они захотят не только воевать. Им нужно будет платить золотом, а его-то как раз у Сизамбри не было и не будет, пока он не доберется до сокровищницы короля Элоикаса.
Стон вырвался из груди графа. Это не был стон боли от раны. Сизамбри стонал от ярости, от бессилия: эта рана отбрасывала его от победы, от трона почти к самому началу борьбы. Сколько же еще он будет прикован к кровати! Дождаться бы только момента, когда долгие переходы в носилках будут безопасны для него. Только немедленное продолжение войны может спасти его дело и воодушевить преданных ему людей на борьбу с его противниками, с мечом в руке.
Он снова застонал, но уже тише, почти неслышно для других. Наверное, лекарства начинали действовать, вытесняя из его мозга тяжелые мысли. Граф заснул, надеясь, что сон, как лекарство, приблизит его к выздоровлению.
Капитан-генерал Декиус проснулся в своей палатке, разбуженный шумом, поднятым часовыми. Первое, что пришло ему в голову, — что Сизамбри сумел разыскать их лагерь и теперь гнал своих людей на последний отчаянный штурм.
Декиус вынырнул из постели, накинул брюки, а в остальном ограничил свой наряд шлемом и мечом. Зацепив ногой за растяжку палатки, он чуть не опрокинул на себя все сооружение.
После этого он стал двигаться чуть более осторожно, но никак не менее быстро. Солдаты его отряда, примкнувшие к ним стражники и вооруженные дворцовые слуги — все так быстро и бодро занимали свои места в строю и на подготовленном рубеже, словно большинство из них и не провело ночь бодрствуя — дежуря или выполняя лагерные работы. Место Декиуса, их командира, было впереди всех.
Он одним из первых оказался на самом дальнем от лагеря изгибе тропы. Остановившись, он долго всматривался в даль, даже успев озябнуть на прохладном ветру, обдувавшем его голый торс. Подозвав одного из часовых, он приказал ему передать королю, что недалеко от лагеря обнаружена большая группа незнакомых вооруженных людей. Разведчики будут высланы немедленно, все люди на своих местах и готовы к бою. Он не стал добавлять, что собирается сам возглавить разведку. Король просто-напросто запретил бы ему это делать; Декиус только потерял бы драгоценное время и упустил бы шанс получить информацию самому, а не через вторые руки.
— И это все? — удивленно переспросил посыльный.
Декиус собрался было отчитать солдата, но взял себя в руки и спокойно добавил:
— Скажи королю, как только мы выясним что-нибудь более конкретно, мы в тот же миг известим его…
Вдруг Декиус открыл рот от изумления, оборвав себя на полуслове. Надо сказать, что и у многих других в этот момент тоже отвисли челюсти.
Командир второй роты дворцовой стражи капитан Конан собственной персоной появился на тропе, выглядя изрядно пообтрепавшимся, похудевшим, но здоровым и готовым к бою. Раздававшиеся за его спиной шаги и бряцание металла, а также двигающиеся в предрассветных сумерках силуэты — все говорило Декиусу, что Конан добрался до них не один.
Декиус собрал в кулак свои чувства.
— Ну, капитан Конан, надеюсь, вы… — Он решил, что продолжение в тоне: — будет смертельным оскорблением, а возможно, и ложным обвинением. Поэтому он ограничился следующим: — Вы, я полагаю, пришли, чтобы дать некоторые объяснения по поводу вашего поведения.
— Безусловно, и более того. — Казалось, издевка, звучавшая в голосе Декиуса, отскочила от Конана, как стрела, пущенная детской рукой, от стены замка. — Мое поведение в эти дни привело к тому, что мы в пух и прах разнесли один из отрядов Сизамбри, а также кое-что еще, о чем не следовало бы говорить на глазах у подчиненных. Когда я расскажу вам все, полагаю, вы сочтете мои объяснения достаточными.
Декиус признался себе, что верит Конану. И не только из-за его самоуверенного тона. До королевского лагеря доходили слухи об уничтожении отряда наемников и о тяжелейшей ране, полученной графом Сизамбри в бою у дворца.
Один из стоявших за Конаном подошел поближе. Человек снял шлем — и по его плечам рассыпались длинные локоны. Сердце Декиуса екнуло в груди, он даже не смог скрыть волнения, захлестнувшего его.
— Добро пожаловать, госпожа Райна.
Ее улыбка заставила сердце капитан-генерала снова сжаться. Вдруг из рядов людей Конана вышел вперед человек в зелено-коричневом одеянии с кожаной сумой через плечо и с посохом в руке. Судя по тому, как расступились солдаты, Декиус решил, что этот человек был очень полезен отряду Конана в дни скитаний по лесам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84