Ему просто захотелось узнать, слышит ли флейтист еще хоть что-нибудь, кроме своей музыки. Но лишь Конан успел открыть рот, чтобы еще раз произнести имя Марра, тот вдруг покачнулся, словно от тяжелого удара в голову. Еще один невидимый удар, и только сильная рука Конана спасла потерявшего равновесие колдуна от неминуемого падения вниз по склону, к дамбе и к озеру.
Судя по стонам вокруг него, Конан понял, что удар пришелся не только по Марру. Однако не всем так повезло, как ему: Конан не мог удержать всю компанию.
Он вытянул за ногу Виллу, висевшую опасно близко к краю обрыва, едва цепляясь за камни пальцами рук и ног.
Райне помощь не требовалась. Айбас же не смог устоять и приземлился на мягкое место. Он сыпал проклятиями и потирал задницу, и Конан понял, что такой шум мог поднять только человек не слишком пострадавший.
В такой ситуации Ойжик был обречен. И так-то не слишком хорошо стоя на ногах, держась лишь при помощи волшебной музыки, он потерял свой последний шанс в тот момент, когда она стихла. Конан увидел, как капитан-предатель покатился, подскакивая на камнях, раскинув руки и ноги, словно тряпичная кукла.
Ойжику не суждено было покоиться в могиле или хотя бы просто в щели среди камней. Из тумана навстречу метнулось щупальце. Даже самого кончика хватило на то, чтобы трижды обвиться вокруг его тела. Конан увидел, как хлынула кровь из раздавленной грудной клетки и лопнувшего живота, как открылись рты на щупальце и как, наконец, ненасытное чудовище и несчастная жертва растворились в густом тумане.
Наблюдая за этим жутким зрелищем, Конан совсем забыл про принцессу и ее сына. Он, держась руками за нависшее дерево, внимательно осмотрел склон. По крайней мере, не было видно ни одного камня, достаточного, чтобы придавить их при падении. Но, с другой стороны, на голом склоне не было видно ничего, за что она могла бы зацепиться, задержав падение. Вдруг словно из-под земли показалась голова и приветственно машущая рука принцессы. Конан возблагодарил богов за то, что его глаза обманули его, скрыв довольно большую трещину в скале, намного ниже по склону, недалеко от края воды.
Он добрался до принцессы лишь на несколько мгновений раньше Райны. Оба, выставив вперед мечи, приготовились достойно встретить противника: из туманной мглы появилось новое щупальце. Чудовище выло почти так же громко, как раньше. Оно вновь почуяло добычу. Но затем ему пришлось завыть еще громче, когда оба меча полоснули по щупальцу. На этот раз его вой только взбодрил воинов. Чудовище состояло из плоти и крови. Оно чувствовало боль и, значит, могло быть побеждено.
Что такое боль, Конан и Райна напомнили чудовищу очень быстро. Никогда еще в своей жизни Конан так исступленно не орудовал мечом, хотя каждый удар отражался дикой болью во всей руке — от кисти до плеча.
Щупальце дергалось в такт с завываниями чудовища. Зеленый гной хлестал из ран, а пасти изрыгали какую-то желтую пену, которая, заливая руки Конана, делала его захват покрытой акульей кожей рукоятки меча менее надежным. Зловоние свинарника было просто ароматом тончайших духов по сравнению с вонью, исходившей от этой жижи.
Наконец последний лоскут кожи, связывавший конец щупальца с самим чудовищем, был перерублен ударом меча Райны. Чудовище подобрало изуродованную конечность и скрылось в глубине, оставив на поверхности не только облака тумана, но и клочья пены.
Принцесса протягивала младенца к самому верхнему краю трещины, из которой не могла выбраться. Ребенок плакал, лишенный успокоения Марровых флейт.
— Держитесь, я сейчас вытащу вас обоих! — закричал Конан.
— Госпожа Райна! Возьмите ребенка! — В голосе принцессы было столько мольбы, что Райна повиновалась и, схватив младенца, бросилась вверх по склону.
Конан наклонился над трещиной в скале, взялся за красивые руки с длинными пальцами и выпрямился. Принцесса вовсе не была изящной придворной дамой, и даже стальным мышцам Конана пришлось поднапрячься, чтобы вытащить ее на ровное место.
Принцесса предстала в достаточно жалком виде. Наверное, и на кабацкой танцовщице после разгульной ночи осталось бы больше одежды. Но, к чести принцессы, нагота ее только больше красила.
Принцесса, казалось, хотела броситься Конану на шею, но в последний момент сдержалась и, подойдя к нему, обняла за плечи и положила голову на грудь Киммерийца. Так они и стояли, пока не услышали крик Райны:
— Опять! Вот оно!
Конан внимательно посмотрел на щупальце, приближавшееся к ним, придирчиво оценил иззубренный меч в руке, а затем свободной рукой хорошенько приложился к мягкому месту принцессы, подталкивая ее туда, где ждала Вилла с ребенком на руках. Райна бросилась вниз, чтобы последний раз встать в бою бок о бок с Киммерийцем.
Вдруг земля подбросила обоих, словно на качелях. Они упали, растянувшись на склоне, но не скатившись к озеру. Щупальце выползло из тумана и стало подбираться к ним. Конан вскочил на ноги, поминая всех богов, которые, по его мнению, могли помочь ему погибнуть достойно, как подобает настоящему воину.
Радуга, мерцавшая в тумане над озером, вдруг погасла. Мощный грохот, по сравнению с которым даже завывания чудовища показались сущей чепухой, наполнил ночной воздух. Туман поднялся выше, но стал заметно менее густым, и сквозь эту поредевшую завесу Конан увидел, что дамбу прорвало.
Воды озера белой стеной хлынули в долину. Поток несся быстрее самого резвого скакуна, наверное, так же быстро, как летящий сокол. Конан понял, что Поуджой гибнет на его глазах.
Увидел он и чудовище, хотя и неясно, сквозь дымку тумана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84