— Госпожа Райна, я совершенно искренне заявляю, что мне будет очень приятно ваше общество.
Они пошли по направлению к палатке капитан-генерала. Между ними было расстояние, равное длине меча. Одежда Райны была, пожалуй, даже менее вызывающей для мужского взгляда, чем обычно. Но никогда раньше Декиуса так не тянуло к ней как к женщине.
Они уселись на шкуры у входа в палатку Декиуса. Капитан-генерал отослал ординарца и достал из-под шкур бурдюк с вином:
— Угощение, боюсь, небогатое…
— Не может быть бедным угощение, если оно — от чистого и благородного сердца.
Декиус надеялся, что неверный свет костра не выдаст его по-мальчишески покрасневших щек. Он почувствовал, что обязан этой фразой искренней симпатии Райны, а не желанием сделать формальный комплимент.
Райна сделала несколько глотков и передала бурдюк Декиусу. При этом несколько капель вина упали на его запястье.
— Простите меня, капитан-генерал. Разрешите…
Она приблизила рот к его руке и стала слизывать растекшиеся винные капли.
Жить вдовцом — вовсе не означало для Декиуса совсем поглупеть. Он аккуратно обеими ладонями поднял лицо Райны к своему, чтобы встретить его поцелуем. Ее губы шевельнулись навстречу ему, а руки обвились вокруг шеи.
Просто удивительно, как быстрые и точные движения пальцев в один миг расправились с тяжелыми застежками доспехов. А в том, что последовало за этим, ничего удивительного уже не было. Разве что Декиус был поражен еще ни разу не виденной им красотой тела Райны.
Лишь когда Райна уснула у него в объятиях, Декиус обратил внимание, что они даже не занавесили вход в его палатку. Они лежали на шкурах, одетые только в отблески огня, на виду у всякого, кому взбрело бы в голову прогуляться неподалеку. Например, Конана, любившего пройтись ночью по лагерю…
Нет, так невозможно. Декиус решил добиться ответа от обоих — от Конана и Райны. И только услышав, что эта женщина — сама себе хозяйка, он сможет снова обнять ее, если она этого захочет.
Он даже не осмеливался подумать о том, чтобы взять ее в жены, по крайней мере до окончания войны. Это означало бы просто искушать богов. А они и так дали ему много, даже очень много.
Конан вернулся в лагерь на рассвете. Новобранцам, с которыми он совершил этот учебный выход, следовало еще многому научиться. Вот разве что за организацию ночных засад он был спокоен — солдаты быстро освоили все, что их капитан посчитал необходимым.
Конечно, воины Поуджой были настоящими мастерами такого рода военных действий, но королева не решалась отправлять их одних далеко, вне досягаемости ее проверенных людей. Тайрин переносил это недоверие с большим терпением и достоинством, чем ожидал Конан, хотя, понятное дело, в восторг его это не приводило. Он-то был уверен, что может отвечать за своих воинов…
Конана не очень удивило, что Райны в их палатке не оказалось. Значительно больше его заинтересовало, куда подевались ее одежда и оружие. И уж совсем неожиданно было увидеть Виллу, спящую в его палатке.
По крайней мере, волосы, рассыпавшиеся по шкуре, были того же цвета, что у Виллы. Да, рука, расслабленно лежащая на полу, принадлежала, скорее всего, молодой стройной девушке. Но, уже попавшись однажды, Конан решил не рисковать. Он тихо снял сапоги и наклонился над шкурой. Поднять девушку не составило труда.
Вынеся ее на свет раннего утра, Конан убедился, что не ошибся в своих предположениях. Вилла спала как ребенок — как очень красивый ребенок. Киммериец понял, что для того, чтобы прервать этот глубокий сон, нужны более действенные способы.
Он наклонился над девушкой, собираясь поцеловать ее.
Вдруг ее руки ожили, поднялись, чтобы обвиться вокруг его шеи. Она так крепко обняла его и так тесно прижалась всем телом, что почти оторвалась от постели. Конан чувствовал каждый изгиб, каждую линию ее тела, и понял, что не может оставаться безучастным к теплу и ласке, исходящим от нее.
Вилла начала тихонько что-то напевать, когда почувствовала ответное объятие Конана. Конан вообще-то не считал этот момент самым подходящим для пения, но очень скоро перестал обращать внимание на такие мелочи.
Песня закончилась, и Вилла прильнула к губам Конана, отдавая ему свое тепло. Одну руку она запустила в его длинные волосы и перебирала их пальцами. Возникла пауза, прерванная смехом Конана.
— Над чем ты смеешься, Конан?
— Надеюсь, что все это смехом и кончится, ну, я про то, что ты здесь, со мной.
— Ты что, боишься Марра?
— Я побоялся бы оскорбить любого человека, обладающего такой силой, как он.
— Ты знаешь, мы с ним… нам обоим очень неудобно, но надо бы предупредить тебя, чтобы ты был поосторожнее с этим… — Она похлопала ладонью по шкуре, на которой лежала.
— Ты кого имеешь в виду? Себя или Райну?
— Обеих. Мы же обе свободные женщины, правда?
— А то как же. Хотя я думаю, что Райне недолго осталось быть хозяйкой самой себе. Если, конечно, с Декиусом ничего не случится… Я не спрашиваю, где сегодня Райна, — догадываюсь. Но вот что я тебя хочу спросить. Это она…
— Послала меня? Конечно. Она еще сказала, что боги не создали Декиуса для того, чтобы он был таким одиноким, каким остался после смерти всех близких, и, кроме того, некому быть с ним в ночь перед сражением. А чтобы ты не провел в одиночестве эту ночь накануне, быть может, твоей последней битвы, она попросила меня прийти к тебе. Вот я и пришла, а тебя все нет и нет…
— Знаешь что, я тебя сейчас за эти шуточки про последний бой просто отшлепаю по твоей симпатичной попке.
— Ну, если тебе это доставит удовольствие, я буду только рада. — Она привстала так, чтобы ему было удобнее перекинуть ее через колено и отшлепать, как будто он и вправду собирался сделать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84