Вот, например, наставление на тему почтительного отношения к власти. Дядя, помнится, наставлял меня очень взволнованно, даже злобно с похмелья, рубил фразы:
- Ты не знаешь, что бывает! Не знаешь! Пей сколько влезет, но только никаких конфликтов с властями! Мы с приятелем один раз нажрались в Сочи, пошли ночью на пляж - посрать или еще зачем-то, хер его знает, а там солдат с автоматом! Стой, говорит! Туда нельзя! А мы пьяные. Пошел на хер, отвечаем. А он нам: стой, сейчас майора позову! А мы ему: да и майора с собой захвати. Так вот потом мы в ногах ползали! Валялись! Ты не знаешь, что бывает!
А еще дядя заблаговременно обучал меня семейному выживанию, готовил.
Его жена пригласила в гости подругу. А дядя, опившись, полез подруге в трусы.
Тогда жена (назвать ее тетей почему-то не получается) сняла резиновый тапочек и двинула дядю по морде, очки разбила. И заметила ровным голосом:
- Тебе все равно, кого - хоть жену, хоть кошку, хоть себя через ножку.
Айболит-84
Это теперь я разбираюсь в разных тонкостях - в гриппе, например, а на третьем, скажем, курсе я ни хрена не разбирался ни в чем, но думал, что разбираюсь.
И вот однажды стряслась со мной беда.
Дело было в 1984 году, про который неспроста написали черную антиутопию. Потому что именно тем летом я подцепил, как сейчас понимаю, тяжелейшую дизентерию, и художественный писатель прошлого, обладавший повышенной пророческой прозорливостью, наверняка уловил это известие из далекого будущего, ощутил его эпический трагизм, что и повлияло на мрачную окраску его романа.
Вероятно, мне удружил пирожок, сожранный на Московском вокзале.
А может быть, просто время пришло.
Короче, все началось с утра, прямо в поезде. Я сел в электричку, намереваясь вернуться с дачи домой. И, едва сомкнулись двери, понял, что дело плохо.
До дома я добирался, запасшись мужеством и терпением, два часа. Что я вынес, опустим.
Еще через полчаса, уже дома, я был полностью обескровлен, а температура достигла 40 градусов выше вожделенного нуля.
Тут я понял, что попал в беду. Во-первых, я не знал, что со мной. В тот год я усердно кололся раствором опия, который мы добывали из краденых маков при помощи вакуумного насоса, тоже краденого. И, будучи юным и глупым, решил, что у меня начались ломки. Я тогда не знал, что они не такие.
Во-вторых, у меня не было никаких лекарств. Я был один в городе, как перст; родители-дохтура остались на даче. И мне, как легко догадаться, не с руки было вызвать скорую помощь.
В общем, я додумался. Я вспомнил, что у моего старого приятеля хранилась дома очень богатая аптечка. Я позвонил ему, велел взять все и немедленно приехать.
Он и приехал.
В аптечке не было ничего интересного.
Я лежал на диване, не в силах пошевелиться. К нулю приближалось давление, а вовсе не температура, которой надо бы.
Друг забегал вокруг и засуетился:
- Алексеюшка! - сказал он, прижимая руки к груди. - Поверь мне: нет лучшего средства от высокой температуры, чем горячее красное вино!
- Старина, - простонал я. - Мне не нужно вина. Сегодня я не буду пить вино. Это не тот случай.
- Ты ничего не понимаешь, - возразил мой друг и пошел за вином.
Красного вина он не купил, зато купил четыре бутылки портвейна, которые тут же сожрал, прямо у постели больного.
Я не мог ему помешать.
Подлечившись вином, мой друг сел в изголовье, достал пачку аспирина, распорол ее и начал вкладывать мне в рот таблетку за таблеткой. Я толкался языком, но друг был настойчив.
- Не надо, - хрипел я.
- Ешшшшь!! - друг таращил глаза и засовывал в меня шестое колесико.
Скормив мне аспирин, он помчался в коммунальную кухню, где рассказал моей неграмотной соседке про какой-то недавно вышедший четырехтомник.
Потом он высунулся в окно и, в Лето Господне 1984 года, принялся орать на весь двор песни Галича.
Потом ушел.
Оправившись от аспирина, ближе к ночи, я дополз до телефона и вызвал другого мыслителя, с которым мы на пару занимались наркопроизводством. Он приехал и привез мне трихопол, так как решил, почитавши энциклопедию, что мое заболевание вызвано амёбой.
Тут же, после трихопола, он предложил мне вмазаться "Хорошим", от чего я отказался.
А если бы согласился, то хрен бы сейчас Мемуары писал.
Петух
Мы были голодными, нищими студентами.
Денег хватало только на ресторан.
Однажды меня и моего товарища пригласили на свадьбу. Мы пришли в восторг и отправились выбирать подарок.
Но все эти чертовы подарки были какие-то дорогие. Мы совсем отчаялись, и вдруг увидели изумительный керамический графин. Он имел форму уродливого петуха с пробочкой, замаскированной под гребешок. И стоил пять рублей.
Мы сразу поняли, что лучшего подарка быть не может.
Купив петуха, мы зашагали на свадьбу и пришагали слишком рано. Мы были первыми. В квартили стряпали, мелькали; основная масса приглашенных отправилась с молодыми на репетицию свадебного путешествия. В коридоре была свалена гора подарков. Мы осторожно умножили их, положив сверху пакет с петухом, и прислонились к стеночке.
Наконец, приехали невменяемые молодые.
Свадьба прошла на-ура. Мы сдержанно жаловались на горечь во рту и постепенно нарезались, запивая это неприятное ощущение.
Прощаясь в коридоре, мы, желая хоть как-то отметиться, забрали себе обратно петуха.
- И петуха унесли! - ликовали мы в метро.
С тех пор петух сделался нашим дежурным подарком.
Мы вконец обнаглели; когда нас куда-то звали, на какой-нибудь не слишком важный день рождения, мы, не задумываясь, брали петуха, торжественно дарили, а уходя, забирали с собой.
Так продолжалось довольно долго.
Потом Провидение вмешалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28