"Чентуковы мы". Зайдя Вьюшину за спину, он плавно взмахнул ручищами, набросил тому на глаза черный платок и завязал на затылке узел. Вьюшин ослеп, он слушал сосредоточенное пыхтение просветленного Гаргантюа, да лай невидимых собак впридачу. Двумя пальцами Чентуков схватил его за локоть и куда-то повел с окраины поселка, где между ними условлено было встретиться. Вьюшин же, не строя никаких предположений о дальнейшем, в сердце хранил уверенность, что вышел в конце концов на верную дорогу. Печень - так он позабыл, где та печень находится, а о любителях внутривенных вливаний думал теперь с брезгливым сожалением.
Шли совсем недолго; очень скоро Чентуков придержал Вьюшина, зашел вперед, распахнул скрипучие воротца и дружеским тычком направил неофита внутрь. Там придержал еще раз, предупредил о гнилых ступенях, что спускались в картофельный влажный полумрак, и вот путешествие окончилось. Богатырь строго-настрого наказал Вьюшину не снимать с глаз повязки, пока не стихнут последние отзвуки его, Чентукова, удаляющихся шагов. Вьюшин с готовностью закивал; гигант удовлетворенно потрепал его по загривку и вразвалку потопал прочь из подвального помещения.
Вьюшин вслушался в загадочную тишину. Та была совершенной и торжественной, тогда он снял повязку и увидел прямо перед собой треугольную лампадку, свисавшую с потолка. Слабо светили три тонкие свечки - красного, белого и черного воска. В одном углу картошные россыпи попирал изогнутыми ножками старинный журнальный столик; рядом с ним притаились два черных табурета. На столе покоился бесстрастный череп, глазницы которого были натерты пламенным фосфором. Перед черепом вместо костей положены были крест-накрест внушительные искусственные фаллосы, приобретенные в столичном секс-шопе. Тут же лежали раскрытые книги - Ветхий и Новый Завет, Бхагават-Гита, Талмуд, "Учение толтеков", Коран и тексты Тота Гермеса Трисмегиста. На дальней стене было вывешено полотнище с изображением сурового клыкастого Гептарха. Вьюшин содрогнулся: то был многократно увеличенный вариант лепного лика, проступившего сквозь потеки краски в гигиенической комнате Дуплоноженко. В углу раскорячился обезглавленный скелет с табличкой "будешь таким", в другом - уродливый фанерный Водолей с наполненным кувшином. Кувшин оплетала узорная надпись:"Эра Водолея - гептил есть соль Моей жизни, семя крови Моей".
Вьюшин, не имея инструкций, бездействовал, время шло. Четверть часа спустя шаги послышались снова: в подвал спустился Газов-Гагарин, одетый в черные треуголку и плащ. Без лишних вступлений он с ходу начал объяснять Вьюшину суть увиденного.
- Ты помещен в сырое, мрачное чистилище, дабы воочию узреть великую тьму, укрывшую человеческий род. В этой скорбной тьме присутствует символ победы над рабством,- Газов-Гагарин простер руку, указывая на раскрытые тома.- Откровений много, величие мира открывается не в равной степени каждому и не в одинаковой для всех форме. Все, что ты здесь видишь христианские, мусульманские, иудейские и прочие тексты - суть различные проявления единой истины. Она многообразна, и если что открылось человеку свыше, то, стало быть, есть в действительности, и если уверовал кто в нечто большее, нежели он сам, то так он в своей вере и остается. И Бог, которому он поклоняется, рождается и живет. Однако мал, ничтожен человек, и мало ему собственных усилий, чтобы ступить на тропу освобождения. Каждый из нас нуждается во встречной высшей воле, и воля эта сообщается нам чрез нашу пищу - так, в частности, прозрел ясновидец Эммануил Сведенборг: прозрел, но не сделал должного вывода.
Вьюшин слушал, затаив дыхание; огоньки свечей мерцали нимбами, череп сиял, фаллосы тускло блестели. Голос Газова-Гагарина постепенно приобретал чревовещательное звучание.
- Дано ему было узреть, что многие и многие духи, нас окружающие, имеют сродство к определенным напиткам, яствам и курениям. Люди про то ничего не знают, им грезится, будто сами они выбирают одну еду вперед другой и сами по себе предпочитают одни напитки прочим, но это не так. Не человек выбирает, но дух за него - вселяется, пробует, находит приятным и требует еще. Любимый брат наш, которого ты видел, и дня не мог прожить без горячительного, но вина взалкал не он, а низший, неразборчивый демон вымогал себе пропитание. А если взять широко, то сколько их, к примеру, на земле - любящих хлеб, вино и рыбу? и тебе известен Бог, какому они служат и какому по душе такая пища. Иные пристрастились к рису и чаям - извольте, соответствующие духи, приобщившись, являют им надмирную безличную нирвану. Отвергатели свинины до сих пор дерутся в кровь за палестинские земли. Толтеки, поклонники смертоносных грибов, вызвали к жизни легион совершенно невероятных, чудовищных сил, о каких и не слышали иные народы. И сам ты, будучи слеп, угодил в сети, расставленные духом низким и недобрым, но - хвала Гептарху! Он явился тебе в чаше, сильный и славный, и давний недруг твой был посрамлен и изгнан в одночасье.
- Я чувствую,- прошептал Вьюшин, округляя глаза.- Я знаю точно, что ныне во мне живет новая жизнь - сила могучая, небывалая...- Слова, хотя Вьюшин никогда не был склонен к высокопарному слогу, вылетали сами собой.
- Конечно, ты чувствуешь, - Газов-Гагарин ласково улыбнулся.- Такого еще не случалось, чтобы кто-то испил Гептарха и не почувствовал. Пророк наш и первый апостол, отведав первым грядущего Водолея, в одну секунду вместил, подобно Магомету, все знание без остатка. Подобно Магомету же пораженный падучей, бьющийся в судорогах, пену источая, кусая язык, а также мочась в исподнее, он впитывал драгоценный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13