Хуйня какая-то.
ДУХОВ. Но почему же? Что странного в стремлении единомышленников объединиться и сообща осуществить ряд мер чисто оборонительного характера? Мы будем вместе...
КРЯКОВА (кричит со зверским лицом). Мы вмес-с-стэ-э! !
ДУХОВ (ошеломленно). Это что за пасс?
ШАПКИН (безнадежно). Костя Кинчев. Певец и кумир. Он так поет.
ДУХОВ (с грустной улыбкой). Ну вот, ну вот... Я же сказал - чернуха не дремлет.
КРЯКОВА. Молчать, козел. Костя - Бог.
ШАПКИН. И вот такая - тоже единомышленница?
ДУХОВ. Главное то, что она провела через себя светлую волю, поставила свечу и пришла в наше общество со своим энергетическим паем. А слова ее что ж! это накипь, ментал...
КРЯКОВА. Ментал, хуял... Боровиков, где жратва? !
ШАПКИН (Д у х о в у). Ты прямо большевик. Тоже никакой сволочью не гнушались - лишь бы царя сковырнуть.
Б о р о в и к о в уже некоторое время переминается возле ш к а п а; наконец - решается.
БОРОВИКОВ. Может, тяпнем по маленькой?
КРЯКОВА. А у тебя есть, что ли? Так что ж ты тянешь, козел, давай тащи скорее!
Б о р о в и к о в поспешно достает из ш к а п а бутылку водки.
ДУХОВ. Граждане, нам нужно настроиться на один лад и в течение часа произносить про себя надлежащие тексты...
КРЯКОВА. Часа? ! А если я посрать захочу? Какой уж тут лад... И потом: через десять минут поет Чернодуев. Желаю слушать.
ДУХОВ (в смятении). Как? ! Нельзя! Он - энергетический вампир! Остановите ее!
Б о р о в и к о в между делом разливает водку по хрустальным стопкам.
ШАПКИН (Д у х о в у). Слушай, ты, по-моему, перегибаешь. Это же телевизор! Ну, сидел бы Чернодуев здесь - может, и крал бы энергию. Но куда ж она денется, если вампир - в ящике?
ДУХОВ (с горечью). А кто ее знает!
ОВЕЧКИНА. Завтра же нам причащаться, пить нельзя!
БОРОВИКОВ (наступает). Это кто же сказал? Это кто же запретил? Матфей? Или Лука?
ОВЕЧКИНА (упрямо). Нельзя.
ШАПКИН. Да нигде не сказано!
ДУХОВ. Я не участвую. Один раз, будучи соответственно настроен, я в гостях за пять минут выпил бутылку водки - а я не пью вообще, как вы знаете, - и стал, граждане, такое выдавать! Понесло меня в зону, мне рядышком поставили тазик. Я залью в себя, извергну обратно и ору: внимайте! Главное, ничего потом не помнил, а свидетели рассказывали, что я делал какие-то жуткие пророчества, говорил на редкость умные вещи... кропил мебель... короче, сыпал откровениями. Так что я не готов пока повторить. Слишком много энергии ушло.
БОРОВИКОВ. Да ладно! (Преодолевая сопротивление Д у х о в а, наливает ему).
О в е ч к и н а крестится. К р я к о в а с каменным лицом включает т е л е в и з о р. На экране - Ч е р н о д у е в. Лицо его мучительно напряжено, глаза полузакрыты. Звучит тихая музыка.
КРЯКОВА. Тихо, мудаки!
Начинается гвалт. Мнения разделяются. Д у х о в и О в е ч к и н а настаивают на немедленном устранении Ч е р н о д у е в а. К р я к о в а и Б о р о в и к о в в довольно смелых выражениях указывают оппонентам на узость их художественного кругозора. Ш а п к и н старается среди шума разобрать слова песни. Он держит нейтралитет.
ШАПКИН (морщит лоб). Никак не врублюсь... Вода... пройду через воду какую-то... Вода, очисти нас... Слышь, Духов! Он о воде!
ДУХОВ. Ну! Ну вот же!
ШАПКИН. Не знаю. Лично у меня, например, как Чернодуева послушаю душевный подъем.
КРЯКОВА. Подъем хуя у тебя.
ДУХОВ. Это иллюзия. Происходит кража неизвестных тебе энергетических запасов и лицемерное возвращение малой их части. Все равно, что у тебя увели кошелек с сотней рублей, о которых ты не знал, а потом торжественно подарили из них же пятерку.
КРЯКОВА. Что? Пятеру у него украли? Да он пропил ее на той неделе, пусть не пиздит!
ШАПКИН. Кто-нибудь - уберите ее, наконец!
БОРОВИКОВ. Друзья мои, давайте лучше шандабарахнем!
ОВЕЧКИНА (затравленно). Нельзя!
БОРОВИКОВ. Можно! (Пьет).
ШАПКИН (выпивает следом). Можно!
БОРОВИКОВ (Д у х о в у). Ты думаешь - что? Воду в вино - какое-то особое чудо? Ничего подобного! Все зависит от компании! Христос и апостолы были просто пьяны-пьянешеньки друг от друга, и пили они воду, но для них она сделалась как вино, потому что им больше уже и не надо было вина!
ШАПКИН. Точно! Сами пили и другим не мешали. Уж кто-кто, а Христос ханжей не был. (Выпивает снова. Крякает, задумывается). И вообще... с постами этими не все ясно. Вот, к примеру, рыба... Почему ее в пост можно есть, а мясо - нельзя?
ДУХОВ. Здесь сложный момент...
ШАПКИН (не слушает его). Ну почему, скажите? Она же тоже живая!
БОРОВИКОВ (серьезно). И не только рыба. Мой знакомый священник употребляет в постные дни утку - и ничего!
ОВЕЧКИНА (поднимает пальчик). Сатана воссел во храме!
ШАПКИН (Б о р о в и к о в у). Держи ее! (Хватают О в е ч к и н у, держат за руки, та отбивается). Пей! А ну , быстро выпила!
ОВЕЧКИНА. Ой, пустите! (Хохочет). Ой, прекрати щекотать, я сейчас выпью! Ой, пью уже, пью! (Пьет залпом, задыхается, багровеет).
ШАПКИН. Вот то-то же...
КРЯКОВА (О в е ч к и н о й). Петром тебе зваться... Уже отреклась.
ОВЕЧКИНА. При таком общем настрое о высоком думать невозможно. И даже вредно.
ШАПКИН (снова погружаясь в свои тревожные мысли). Рыба, утка... (Загибает пальцы). Стало быть, кура и гусь... Индейка...
КРЯКОВА. Моченый чесночок. Я недавно перед службой обхавалась.
ШАПКИН (кивает, загибает палец). Чеснок...
БОРОВИКОВ. Покаялась хоть?
КРЯКОВА. Козел, я безгрешна.
ШАПКИН. Да-да, только вот голубки пока что не лоно твое клюют, а на подоконник гадят.
КРЯКОВА. Дурак. (Выпивает). Мое лоно - святилище.
ДУХОВ. Господа, нам всего полчаса осталось, держите себя в границах!
КРЯКОВА (с отталкивающим кокетством качает солидным задом). Духарик, прогуляйся в зонку!
БОРОВИКОВ. Да! Просим!
1 2 3 4