Вокруг сплошная гармония, курлычут ангелы, с небес планирует заботливый покров. В Ящуке столько любви, что дирекция ему семечки, он, щедрая душа, утешит и простит целый концерн, а то и министерство. Он и за пивом бы сгонял, но неудобно, и к тому же можно пострадать - ведь люди неблагодарны, что тоже, конечно, простительно.
- Присядьте, Мирон Борисович, - пригласил Брон.
Ящук машинально сел.
- Я вам сейчас расскажу потрясающую вещь, - сообщил Познобшин и потянулся в зевоте. - Мой знакомый хирург удивил меня историей библейского царя Асы. Аса страдал неизлечимой болезнью: у него сперва отнялись ноги, а после все поползло вверх - отказал живот, потом - руки. И помер он, ибо взыскал не Господа, а врачей. Так вот: все это, оказывается, сущая правда. Бывает такая страшная опухоль в позвоночнике, которая вызывает именно такие симптомы. Значит, перед нами не просто легенда - все подано так грамотно, словно списано из медицинского учебника.
Сзади раздалось:
- Позади нас - многоточие... впереди нас - многоточие... хорошо с перепою мечом помахать. Слышь, придумай слово! Пропущенное.
Ящук был не дурак. Он понял, что над ним издеваются.
- Я вас не понимаю, Познобшин, - сказал он напряженно.
Кругом гудело. "Патрон, - Брон думал про Ящука. - Смазать и ввинтить лампочку".
- У меня все замечательно, - пожал он плечами. - А что не так, Мирон Борисович? Я просто рассказал. Правда, интересно?
И Брон встал. Сцепив за спиной руки, он с доброй улыбкой изучал Ящука, из которого красными лепехами попер адреналин.
- Неуместно, Мирон Борисович, я знаю, - Брон выбил из рук противника копье. - Я просто так, без всякой задней мысли. Не обращайте внимания.
Теперь, когда перед ним вроде как извинились, Ящук растерялся окончательно. Он смотрел на Брона, гадая, зачем тот встал и тут же находя тому вполне разумное объяснение: подчиненный стоит перед сидящим начальником, удивляться нечему, он сидит, а тот стоит, вот если бы наоборот, то было бы естественней... черт!
- Рать, - бросил Брон через плечо.
- Что? - спросил Ящук.
- Это я не вам. Рать!
На Брона уставились аккуратные очки. Веснушчатая рука, державшая карандаш, зависла над клеточками.
Грифель зашуршал.
С соседней табуретки квакнул смешок.
Познобшин чувствовал, как ему с каждой секундой становится легче. Неадекватно. То, что требуется: совершенно неадекватно, невпопад, но - в границах. Он кривляется на островке безопасности. Лишний шаг - и его собьют, но дальше он не пойдет, достаточно. Он только, дразнясь, занесет ногу.
- Не по-людски, Познобшин, - уронил Ящук.
И - подарил бальзамом, угадал, попал в точку.
- Надеюсь, - Брон печально улыбнулся. - Божьи руки... Если опустить руки в беспокойную воду, картинка смещается и дрожит. Как бы и чужие руки, не свои, свет преломляется в плотной среде. А им в воде непонятно, что рядом стоит большой хозяин. Так и люди - руки Создателя, опущенные в тазик. Ладошки, мнимо разделенные, не знают, что у них общий корень...
- Займитесь делом, - Ящук встал и повернулся, не желая больше никаких проникновенных бесед. - Мой вам совет: навестите медпункт. И чтобы через час были в норме.
"Я и сейчас в норме, - подумал Брон. - И не в норме. Но разве это мятеж?"
Мятежа не будет, даже если он уйдет и больше не вернется. Мятеж - когда хватают, вяжут, сажают в клетку, лечат уколами, пускают в расход, клеймят в печати. Как нелюдя. Но он не нелюдь, нелюдь - понятие с отрицательным знаком. Нелюди режут и жгут, выедают внутренности с наружностями, насаждают насильственный интим прискорбного свойства. Так что мятеж - это сильно сказано. Лучше будет так: неоправданные действия в рамках общепринятого. Внешне ничего подозрительного: нахамил шефу, неприлично держался, городил вздор - плохо, но среди людей случается и не такое. А вот мотивы - о мотивах знает он один. Об их отсутствии. Можно и тайны не делать, сказать. Решат, что немножко того-с... И прекрасно. Вот если бы он ножиком пошел махать...
Он и не сверхчеловек. Сверхчеловек - это выше по лесенке. А ему удобнее не выше, ему желательно по соседству. Можно на той же высоте, на одной перекладине.
Брон вздохнул и начал натягивать спецодежду: костюм кенгуру. Комбинезон в виде шкуры, голова из папье-маше. Пристегнул хвост. В его обязанности входило разгуливать по парку и зазывать прохожих на аттракционы. В качестве приманки раздавать ребятишкам леденцы. А заодно - рекламные листовки переменного содержания и пригласительные билеты.
Красное лицо Познобшина скрылось под маской.
Кенгуру вразвалочку вышел в парк.
Дальше случился скандал. Сначала кенгуру разжился в ларьке, где его хорошо знали, бутылкой водки и вскоре окосел. Затем начались чудеса: в сумке, вместо леденцов и листовок, оказались гондоны. Кенгуру сообразил, что это - розыгрыш. Над ним подшутили коллеги. Он невпопад обрадовался. Начал прохаживаться взад-вперед, одаривая прохожих пакетиками. Через час - когда Брону, по мнению Ящука, давно полагалось быть в норме, в дирекцию явилась недовольная мама. Она пожаловалась, что кенгуру, шатаясь, подарил ее трехлетней дочечке гадость.
Прибежал Ящук, переодетый клоуном. Он сорвал с кенгуру фальшивую морду, скрывавшую кривляющееся лицо, глупое и пьяное. Директор начал прыгать и махать руками; вместе с ним подпрыгивал гигантский бант на резиночке, и постанывала гармошка.
- Вон отсюда! - орал клоун, топоча зеркальными штиблетами.
Он вдруг подпрыгнул особенно высоко, и из его глаз брызнули юмористические струи.
Кенгуру пошлепал в раздевалку.
Потом вышел в коридор и хлопнул дверью - не сильно, в рамках дозволенного.
5
...В этот день Брон сделал много чего такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23