– И немалый. Я стреляный волк. Я уже выгонял бесов из бани...
– И часто?
– Да сотню раз, - легко ответил батюшка. - Дело-то пустяковое.
Константин Андреевич уважительно помолчал.
– Я вам помогу, - завелся батюшка, все больше втягиваясь в затею.
– Вы и по банному делу специализируетесь?
– И по банному, и по печному... Думаете, что если поп, так белоручка, ничего не умеет? А у меня два высших образования и техникум.
Благоговение дяди достигло предела. Но вдруг он нахмурился:
– Вот незадача! Банька - оно замечательно... Только как же быть с двенадцатой комнатой?
Отец Лев огладил бороду.
– В ней и сделаете баньку, - сказал он, выказывая легкое удивление при столкновении со столь безобидным препятствием.
– Она же крошечная...
– Стенку сломайте. Что там за стенкой?
– Соседи...
– Ну так гоните их в шею. Заплатите, выкупите квартиру. А то у вас и в самом деле тесновато.
Константин Андреевич посмотрел на пышные телеса отца Льва.
– Мне придется переговорить с начальством, - сообщил он доверительно и застенчиво. - Я не имею полномочий заключать такие масштабные соглашения.
– И правильно, - одобрительно кивнул настоятель. - Каждая живая душа занимается тем, что ей от Бога положено, а если которые ропщут, то в этом гордыня и суетное беснование.
...Константин Андреевич не догадывался о планах Мансура, вынашивавшего намерение приобрести дом на Фонтанке в личную собственность. Его предложение купить соседнюю квартиру и выломать стенку безукоризненно совпало с желаниями патрона, но дядя даже не удивился легкости, с которой Мансур согласился на сделку. Ему казалось, что это в порядке вещей. Его инициатива разумна, а согласиться с разумным - естественно, и никакие преграды не выдержат натиска, если о деле договариваются два разумных человека.
15
Выселение соседей сопровождалось небольшим скандалом.
Константин Андреевич заинтересовался шумом и даже слегка разволновался. Мансур посочувствовал ему:
– Надо же, какие хулиганы бывают. Самое время их отселить! Спасибо тебе, брат! Вовремя обратил внимание...
По коммунальной квартире за стенкой пошло гулять эхо.
Мансур собственноручно расколошматил об эту стенку бутылку шампанского, мысленно видя себя ответственным работником верфи, отправляющим в плавание могучий корабль. Потом посторонился, освобождая место для для очередной интернациональной бригады из Таджикистана, которая прибыла инкогнито и по прибытии мгновенно лишилась документов. Лом уже был приготовлен; салон задрожал от ожесточенных ударов. Со стороны захваченной квартиры работала встречная группа, и вот они пожали друг другу руки через уродливый проем, как это делают проходчики метрополитена.
Подъехал отец Лев. Он протиснулся в отверстие и обошел помещение, оценивая его пригодность для банно-развлекательных мероприятий. Как истинно русский человек почти что от сохи он очень любил все банное и живописал в умозрении сцены своего собственного помывочного отдыха в приятной компании.
Он остался доволен осмотром.
– Добрая выйдет баня, - похвалил отец Лев.
Носоглотка, тоже присутствовавший, вдруг вспомнил о крестике, который неоднократно его выручал, и осмелился сунуться с просьбой:
– Может быть, заодно освятить наш салон? Окропить? Раз уж такое дело.
Настоятель разгневался:
– Кропить вертеп? Благословлять притон? Да ты в своем ли уме, чадо? Я, грешник, посещаю блудниц и каюсь ежеутренне и ежевечерне, и молю Спасителя избавить меня от губительных вожделений! И если вызвался содействовать, то лишь по образу и подобию блудницы, которая омывала Ему ноги, ибо я мал и ничтожен...
Он собрался было добавить, что и вообще не время размахивать здесь кадилами и кропилами, так как эти действия наверняка отпугнут ожидаемую нечистую силу. Но передумал, решив, что Носоглотке и без того много чести.
Определившись принципиально, отец Лев взял строительство бани под личный контроль.
– Я уже строил баню, - прогудел он, и в этом гудении прозвучало сразу многое: и желание обнадежить, и застенчивая скромность, и заслуженная гордость.
Настоятель быстро забраковал иностранных наемников.
– Я пришлю своих людей, - пообещал он. - У меня и плотники есть, и каменщики, и печники.
Мансур слушал батюшку с некоторой тревогой. Возможности Церкви были достаточно велики, чтобы лишить его прибыльного предприятия и крышевать салон заодно с табачной и водочной торговлей. Ему не нравилась прыть, с которой настоятель захватил строительство в свои руки. Но он утешал себя тем, что успел собрать на батюшку солидный компрометирующий материал. Видеокамера запечатлела поповские подвиги во всем их многообразии, и Мансур уже вовсю тиражировал эти записи, намереваясь продать их ведущим порнозаводчикам.
Он настороженно спросил:
– Сколько хотят твои люди?
– Это люди неимущие, - успокоил его отец Лев. - Оступившиеся, многогрешные. Они поработают за харчи, да за чарку спирта.
– Технический будет спирт, - предупредил Мансур.
– А и пусть, - отозвался тот. - Это народ закаленный - можно сказать, богоизбранный. Господь милостив и не допустит неправды. Господь наш испытывает тех, кого любит...
– Пусть так, - перебил его Мансур, выставляя ладони в знак согласия и примирения. На языке у него вертелся и приседал микроскопический Аллах, кроме которого богов не бывает.
16
Строительство закипело.
Отец Лев знал все и разбирался во всем.
– Кирпичные стены - они прочные, но холодные, - учил он. - Деревянные - это совсем другой разговор. Нагреваются быстро, и конденсата нет, а если древесина сухая, то конденсат тут же в нее и впитывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15