Она обошла его и зашагала по тропке, чувствуя, что в ней, по крайней мере сейчас, все слишком ослабело и иссохло, чтобы отозваться на эту доброту.
У меня хороший муж, подумала она, не сознавая своей в некотором смысле никчемности, той никчемности, какую ей еще предстояло обнаружить.
– Верно, беспокоиться не о чем, – сказала она. – Только корова-то старая.
Бережно неся свое тело, она медленно пошла дальше, грубый синьковый цвет ее кофты врезался в вечерние краски сада, краски цвета мха и, пожалуй, цвета дурных предчувствий. А юбка ее всколыхнула нестерпимые запахи розмарина и тимьяна, которые еще долго стояли в воздухе, когда Эми Паркер прошла дальше.
Иногда она садилась на край кровати, и чувство радости и любви к ребенку непонятно почему превращалось в грусть и ощущение утраты.
Только бы все побыстрее кончилось, думала она; я же ничего не знаю, я не знаю, что делается в моем теле и в чем смысл всего, что происходит; я даже не могу по-настоящему верить в бога. И ее бросило в дрожь при мысли о человеке, с которым она жила в доме, о человеке, чья сила не искупала ее невежества и слабости и чья любовь, наверно, принесет ей беду. Так она сидела и слушала, как тоненько терлись листья о деревянную стену.
– Эми, – крикнул однажды Стэн Паркер, – твоя старушка славную телочку принесла!
Словно наконец-то нашлось что-то, чем можно поделиться с маленьким ребенком.
– Да? – вскинулась она. – А какой масти?
У нее словно гора свалилась с плеч. Теперь будет все хорошо. Она быстро встала, ей не терпелось сейчас же увидеть корову.
– Вроде бы пегая, – сказал он. – И крепенькая – как только они таких делают.
И вправду, среди папоротников лежал, свернувшись, пестренький теленок, а мать стояла над ним, вытянув морду, словно бы в удивлении, хотя этот теленок был у нее седьмой по счету. Женщина забормотала что-то ласковое. Ей хотелось потрогать эту свою награду. Телочка поднялась – одни ноги да пуповина – и, блестящая, вылизанная, стояла, покачиваясь, среди завитушек папоротника.
– Тпруня, тпруня, тпруня! – позвала ее женщина. – Какая душенька, Стэн! Ах ты, моя дорогая!
Корова фыркнула и мотнула головой, но без всякого волнения, а так, словно готова была стоять и не двигаться, предоставив другим заниматься дальнейшим. Бока у нее опали. И еще текла кровь.
– Бедняжка Джулия, – сказала Эми Паркер. – Мы назовем ее Жемчужиной. Слышишь, Стэн? Жемчужина! Джулия родила Жемчужину!
Она засмеялась разноцветному утру. Все прошло. Она снова стала той девушкой, что стояла на равнине за Юрагой и протягивала тонкие руки навстречу жизни, полной чудес.
Все это утро она бегала посмотреть, потрогать, побыть немного с новорожденным теленком. И все время что-то тихонько приговаривала, неожиданно для себя изобретая какие-то новые ласковые слова, чтобы выразить огромное облегчение, и наконец оно переполнило ее, это облегчение, и она уже не видела ни стоявших вокруг деревьев, ни даже коровы с ее неуклюжим теленком, принесшим женщине такую легкость на душе. Она претворилась в тихий воздух. Она сама стала синим утром, в которое случилось это событие.
Позже, когда в свете дня стали четкими все предметы и женщину снова захватила обычная жизнь, мужчина, ее муж, вдруг пришел взять горячей воды из чайника.
– Зачем это? – спросила она.
Он сказал, что для коровы.
– Но все же было хорошо, – возразила она чуть не со злостью, оберегая свой душевный покой.
– Было, – угрюмо сказал он, выливая воду в старый жестяной таз. – А сейчас худо. Больная она. Сдается мне – молочная лихорадка.
Корова и вправду лежала в папоротниках, но спокойно, смирно, ее спина с чуть выступавшими лопатками высилась над землею, как изваяние.
– Почему ты думаешь? – спросила женщина.
– Глаза у нее блестят, – ответил он. – И интересу ни к чему нет. Не хочет вставать. Гляди. – Он пнул ее в крестец и закрутил хвост, словно она уже стала неодушевленным предметом. Но корова не вставала.
– А теленок? – спросила женщина.
– Надо с коровой управиться. Вот морока, – сказал он. – Зря мы ее не продали. Хуже нет держать старых коров.
– Это я виновата, – сказала женщина.
– Я тебя не виню, – проговорил он, выкручивая намоченную в горячей воде тряпку.
– А что ж ты, по-твоему, делаешь? – сказала она, чувствуя себя лишней и очень несчастной.
Она смотрела, как он прикладывает к коровьему вымени тряпку, от которой шел пар; корова шевельнулась и, горячо дохнув, застонала.
Женщина смотрела на мужчину. Он не сердился на нее, она это чувствовала. Он был поглощен тем, что делал. Его словно и не было – были только его руки. А руки, очевидно, забыли, как они ее ласкали. Она стояла, ненужная, одинокая, и ее вдруг кольнула тоскливая тревога за своего ребенка.
– Надо покормить теленка, Стэн, – справившись с собой, произнесла она или только ее голос. – Я еду к О’Даудам. Она говорила, у них есть коровы. Значит, наверное, есть молоко.
– Ладно, – бросил он, будто это было дело второстепенное, будто все его существо утекло через руки в плоть больной коровы.
Она отвела взгляд от этих рук, на которые у нее не стало никаких прав, и старалась думать только о предстоящем деле. Она ушла запрягать лошадь.
Пока она ехала к О’Даудам, сидя позади цокавшей копытами лошади, жалость к себе прошла. Во рту у нее еще держался горький привкус, но под холодным ветром мышцы на лице напряглись. Она ехала по важному делу. Деревья расступались перед ней, будто до нее и не было дороги, будто она первая ее прокладывала. И очень скоро показался лошадиный скелет – все так, как говорила соседка, а там, в зарослях кустарника, что-то неясно темнело, возможно, что и дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207