Тихонько, про себя, она напевала песенку. Она знала, что теперь все будет хорошо. Все так просто.Руки раздели её. Она глянула вниз, на белизну своего тела, и увидела, как руки надели на неё красное платье, потом взяли расчёску и красную ленту и стали укладывать волосы. Глядя в зеркало, она мурлыкала какую-то простенькую, нежную мелодию.Затем, надев чёрные лакированные туфли, она прошла по коридору и осторожно отворила дверь. Ощупью подошла к кровати. Легла поверх одеяла, глядя в темноту, прислушиваясь к дыханию Анджело. Подождав немного, прошептала:— Ты ведь не спишь.Ответа не было.— Я знаю, что ты не спишь, — сказала она мягко, — но мне и не надо, чтобы ты говорил. Ты можешь молчать.Она помолчала.— Я знаю, Анджело, я знаю, что ты все время хотел мне что-то сказать, с тех пор… — Но она не могла говорить. Слова, которые ей хотелось произнести, были где— то рядом, казалось, висели над ней в темноте, но произнести их она не могла. Она долго ждала, прислушиваясь к его дыханию.Потом наконец выговорила:— Маррей Гилфорт, он приезжал сегодня. Днём.Она услышала, как он задержал дыхание.— Он сказал, что ты должен уйти!Потом:— Он говорит, что, если ты не уйдёшь, тебя снова возьмут туда.Теперь она была уже уверена, что Анджело слушает, затаив дыхание.— Но я им тебя не отдам, Анджело. Мы их обманем, мы их обманем.Она начала хихикать, весело и с удовольствием.— Я тебя спрячу там, наверху, — сказала она, отсмеявшись. — Я скажу ему, что ты уехал, и здесь все уберу, будто ты уехал. А в те дни, когда он приезжает — обычно числа первого или второго, — тебя дома не будет. Днём. Он всегда днём приезжает.Кэсси нащупала его руку на простыне. Она нашла её легко, словно видела в темноте. Рука была вялая, как у спящего. Не тяжёлая, а просто как будто безжизненный груз.— И вот ещё что я тебе хотела сказать, Анджело. Ты давно хочешь поговорить со мной, я заметила, но это ни к чему, потому что я и так все знаю. Да, милый, я знаю. Помнишь ту ночь, когда я сказала тебе, что ты не должен чувствовать себя здесь, как в тюрьме, потому что ты свободен и, если хочешь, можешь уйти в любую минуту. Даже сейчас, Анджело. Если тебе надо, ты можешь уйти.И мягче, чем когда-либо, добавила:— А потом ты вернёшься, снова придёшь ко мне, и я тебя дождусь. Ведь ты меня любишь чуточку, да, Анджело? Ты ведь меня любил, хоть немножко? А, Анджело?Она была уверена, что в ответ он легонько сжал её руку; да, да, она не ошиблась, и так ли уж важно, что пожатие это было не слишком крепким?Кэсси долго просидела так, в темноте, держа его руку. Потом услышала из коридора хрип. И сразу поняла в чём дело: она оставила включённым свет, а при свете Сандер не мог заснуть.Она тихонько вышла. Однако и после того, как она выключила свет, Сандер продолжал хрипеть: за ним надо было убрать. Лишь через полчаса она вернулась к комнате Анджело.Но дверь была закрыта. Заперта. Она присела возле двери, не веря, что это правда. Потом легла на пол и закрыла глаза. Она пыталась убедить себя, что Кэсси Спотвуд здесь нет, что она исчезла, — ведь если поверить в это, то и все её муки тоже исчезнут.Но она была тут, она лежала на полу, а они все стояли над ней, все — Сандер и та женщина, Маррей и девчонка, Сай Грайндер и Анджело. Все они смеялись.Даже Анджело. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Какую-то долю секунды после пробуждения ему казалось, что он снова молод. Или просто приснилось, будто он молод, и сон продлился в явь на то мгновение, когда он открыл глаза навстречу июньскому лету и пению птиц.Потом он вспомнил, какой сегодня день, и почувствовал прилив сил. Удивительно приятно быть Марреем Гилфортом. Он встал.В ванной, повинуясь внезапному порыву, он пару раз согнулся и разогнулся, стараясь коснуться пальцами пола. Взглянув на свой обвисший живот, с отвращением покачал головой. Надо будет пойти к массажисту, заняться гимнастикой. При доме есть старые пустующие конюшни, можно завести лошадей. Он внезапно увидел себя стоящим на парадном крыльце в лучах раннего солнца, ещё до завтрака, — подтянутая талия, галифе, и вот седеющий негр подводит к нему прекрасную, нервную, отливающую блеском кобылу и Маррей взлетает в седло и уносится навстречу солнцу. У себя в оффисе он скажет: «Что может быть лучше хорошего галопа перед завтраком! Прекрасно помогает сохранить форму!»Он принял холодный душ. Уже много лет он этого не делал.Открывая белую калитку, навешенную между белыми деревянными столбами, он посмотрел на выложенную кирпичом дорожку. Этому дому явно не хватало того аристократизма, которым отличался его дом, ранее принадлежавший Бесси, но после её смерти ставший его собственностью, и не только формально, а в гораздо более глубоком смысле, ибо в сознании Маррея миф о его роли в судьбе особняка Дарлингтонов давно уже вытеснил унылые факты действительности, и миф этот парил над домом, как нимб. Но хотя дому Паркеров и недоставало аристократизма, он тем не менее был лучшим домом на Паркер-стрит и стоял на ней с незапамятных времён.Он взглянул на кирпичную дорожку, затенённую клёнами. Потом оглянулся на свою новую машину с откидным верхом — опять белую, которую он купил три недели назад. Она ждала его за белой калиткой, сияя на солнце, точно рекламная картинка. Чувствуя себя молодым и сильным, Гилфорт направился к дому.Да, он отлично все устроил. Когда Кэсси Спотвуд под руку с Эдвиной Паркер выйдет сегодня из дверей этого дома, она будет выглядеть не просто благопристойно, а благопристойно втройне. «Aes triplex» Тройная цена (лат.)., — пробормотал Маррей.Что касается Эдвины, то она ведь нуждается в деньгах. Он дал ей понять, что материальной стороной дела она останется довольна, а кроме того, он ведь предоставил этой старой дуре лучшее место в зале суда на процессе об убийстве и к тому же снабдил её подходящим предлогом для присутствия там:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89