Он был просто выключен. Карина посмотрела на часы.
– Нашла время звонить, – с облегчением подумала она. – Самый сон…
«Хотя странно, – она заглянула в компьютер, – письмо-то было отправлено совсем недавно, минут пять назад…» Она посмотрела в серые предрассветные сумерки за окном. «Может, он поручил кому-то? Хотя… В такое время?»
Карина вздохнула.
– Ладно, разберемся, – успокоила она себя, приняла коньяку, упала в кровать и мгновенно уснула.
Ей ничего не снилось, и только в последний момент привиделась дикая кошка, которая с воем прыгнула ей на грудь – с остатком собственного крика в горле она проснулась…
Но и теперь, когда солнце уже давно сияло над городом, все телефоны Антона продолжали молчать, а в почте, которую она только что открыла в своем рабочем компьютере, уже не было никакого письма.
Карина смотрела на экран. Она не страдала галлюцинациями, не путала сон с явью, и если она что-то видела, значит, это было на самом деле. Письма в почте не было. Карина ткнула кнопку громкой связи.
– Что с Антоном Павловичем?
– Карина Матвеевна, – засуетилась Анюта. – Звоню. Пока ничего. Все телефоны выключены.
– Скажи, что у меня сегодня?
Анюта заглянула в ежедневник на столе.
– Через полчаса приедут немцы, потом Альберт Сергеевич по поводу буклетов, потом машина в банк, а вечером…
– Знаешь что, – Карина посмотрела на часы, – позвони немцам и Альберту. Извинись и перенеси всех на это же время на завтра. Скажи… скажи, у меня дома трубы прорвало. И вызови мне машину.
После таких приказов Анюту всегда подмывало по-солдатски выпалить: «Есть!» или «Слушаюсь!», но то ли у нее кишка была тонка, то ли она просто не успевала. Карина говорила, что хотела, и отключала связь. Своим «спасибо» она одаривала секретаршу лишь дважды – на Анютин день рождения и на Новый год.
Уже через несколько минут, кутаясь от внезапно налетевшего холодного летнего ветра в тонкую шаль густого синего цвета, Карина выходила из здания. Шофер распахнул перед ней дверь машины.
В то утро Зис показал, наконец, Филиппычу странные фотографии. Он принес на кухню толстый конверт и передал его старику. Тот немедленно вытряс на стол содержимое – портреты незнакомых людей в незнакомых интерьерах. Некоторое время, пока Зис рассказывал ему о том, как они с Майей обнаружили туманные следы чьих-то рук и лиц на пробных снимках, Валериан внимательно слушал его и «не менее внимательно рассматривал фотографии. Наконец отложил их в сторону и, скрестив руки на груди, уставился на Зиса. Зис как раз закончил свой рассказ и, ожидая реакции старика, прихлебывал остывший кофе. Тот молчал. Прошло некоторое время, затем Валериан, так ни о чем и не спрашивая, и ничего не говоря, вдруг засобирался и, оставив Зиса в полной растерянности, стремительно удалился.
Только когда Зис принялся складывать разбросанные по столу фотографии, он понял, почему Филиппыч так странно смотрел на него, пока он распинался о загадочных явлениях и таинственных тенях. Зис покачал головой. Филиппыч должно быть решил, что он над ним издевается… Еще раз перебрал снимки. Люди и предметы оставались на своих местах. Прозрачные силуэты опять исчезли. Никаких ладоней, никаких проступающих лиц, никакого тумана, никаких знаков и намеков. Ровным счетом ничего…
Майя, только что припарковавшаяся у здания издательства, проводила взглядом отъезжающий автомобиль сестры. Та прищемила дверью кончик своей шали, и маленьким синим флажком он бился на ветру. У Майи промелькнула мысль, что надо бы позвонить Карине и сказать, чтобы прибрала, но ее отвлекла огромная растяжка, которую крепили на торце здания.
Несколько Майиных фотографий из серии мертвых цветов, увеличили до исполинских размеров и развесили по городу. Майя не была готова к такому способу прославления, и каждый раз съеживалась и втягивала голову в плечи, заприметив в просвете между домами очередной гигантский стебель. Она понимала, что это был прекрасный рекламный ход – по требованию Карины название издательства было набрано крупным петитом на плакатах. Эффектные, то избыточные, то лаконичные, то даже шокирующие снимки, в которых не всегда сразу угадывались тривиальные цветы, привлекали внимание. Но из-за того, что все с самого начала было сделано без Майиного согласия, она в глубине души была зла на Зорькиных, на сестрицу и на весь белый свет. Майя покачала головой и направилась ко входу в издательство. С подозрением посмотрела на стеклянную вертушку и вошла в здание через обычные двери.
Наверху все было как всегда. Столы, компьютеры, сотрудники с отсутствующими взглядами, запахи кофе, духов, сигарет. Нервные телефонные переговоры в одном углу, кокетливые заигрывания в другом.
Майя прошла по редакционному залу, здороваясь со всеми налево и направо, и вскоре оказалась в центре этого огромного, гудящего улья. Стол главного редактора, польки Блинки Бжички, был пуст, Майя пожала плечами: ну конечно, зачем ходить на работу, если у тебя «Ягуар» синего цвета и муж король. То ли колбасный, то ли пивной.
Она выдернула из своего ящика файл с заказами на ближайшую неделю. Пролистала страницы: какая-то галерея, квартира банкира, заброшенный дом под снос в центре и – она не поверила своим глазам – автобусные остановки в пригороде. Майя хмыкнула и набрала Зиса.
К телефону долго никто не подходил, наконец, щелкнуло соединение.
– Алло, – прохрипел Зис.
– Ты спишь? – удивилась Майя. На часах было почти двенадцать.
– А что мне делать? – Зис еле говорил. – Этот старый черт приперся в семь утра, напоил кофе и заставил разговаривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99