На самом деле Шоху было что писать: В деревне Савельево действительно творились странные дела. Но связаны они были не с нечистой или какой-то еще силой, а с самими обитателями. Наверняка они мечтали уладить возникшие здесь проблемы, но еще больше хотели, чтобы те уладились сами собой. Два дня Шох в одиночестве бродил по полям, оврагам и заасфальтированным дорожкам между исполинскими особняками, больше похожими на средневековые крепости, готовые к отражению атаки.
Самой дружелюбной частью неприступных ворот были небольшие кнопки домофонов, но на все звонки отвечали вышколенные горничные, хозяев не подзывали и любезности не выказывали. Председателя Полицейко не было. Он в очередной раз восстанавливал свое безнадежно подорванное постоянными хлопотами здоровье на каких-то далеких островах. Вместо него Шоха приняла мшистая чета его заместителей. Они с подозрением смотрели на следователя, слушали его и все время молчали. С грехом пополам вытянув из них четыре «нет» и одно «да», Шох удалился.
Ночевать его пристроили в будке, наскоро сколоченной на месте сгоревшей сторожки. В привидения Шох не верил, духа умершего на этом месте старика не ждал, был полон решимости провести всю ночь, не смыкая глаз, и прочесать все спящие улицы и переулки. Но, едва солнце упало за горизонт, он начал зевать, а когда взошла луна – уже крепко спал, продавив своим пузом хилую раскладушку до пола.
В то время, пока он похрапывал, завернувшись в одеяло, на желтый диск луны внезапно набежали тучи, на краю деревни завыли собаки, а из лесу, распугивая насмерть всех мышей, вылетела огромная сова. Она пересекла линии крыш и опустилась прямо на крышу будки. Расступился туман на берегу озера, в пустом и заколоченном доме внезапно зажегся свет, из трубы поднялся полупрозрачный дым, а в комнатах зазвучали шаги и детский смех…
За все утро Карина обратила внимание на входящих в ее кабинет дважды. Сначала она выслушала подробный и, надо сказать, добросовестный отчет новой сотрудницы финансового отдела, которая проходила испытательный срок. Карина осталась довольна, подписала семь бумаг и сказала девушке: «Вы приняты». Второй раз к ней заглянула Майя.
– Как дела? – спросила она, прошагав через кабинет и рухнув в широкое кресло.
Карина, до этого сидевшая спиной к своему столу и разглядывавшая крыши домов за окном, развернулась в ее сторону.
– Ты бы хоть стучалась иногда, – сказала она сестре. Майя, не скрывая сияющей физиономии и прекрасного настроения, болтала ногой, раскинувшись в кресле.
– У тебя что с телефоном? – поинтересовалась она у сестры. – Не могла до тебя дозвониться. Чуть на море не улетела… А ты где была?
Карина не спешила с ответом и молча смотрела на Майю. Внезапно той стало не по себе. Ей почудилось, что взгляд сестры минует ее, словно незначительную преграду, и скользит куда-то дальше, сквозь стены и воздушные массы…
Ночью, когда они утолили первую страсть, Авельев накинул на себя что-то из одежды, укутал Карину в покрывало, и они вышли на улицу. От выпитого вина у нее слегка шумело в голове, от поцелуев болели губы. Тело горело под тонкой тканью. Над головой черным океаном раскинулось небо. Ветер гнал по нему подсвеченные холодной луной светлые плоские льдины-облака. Обнимая Карину за плечи, Авельев вел ее путаными тропинками через строй шумящих деревьев. Где-то совсем близко, ухая и ударяя крыльями о воздух, пролетела ночная птица, сова…
Время от времени они останавливались, Авельев распахивал покрывало и приникал к блистающему в темноте жемчужным светом телу Карины. Они потратили почти час на прогулку, которая при свете дня заняла бы не больше десяти минут, но, когда они пришли, Карина с удивлением обнаружила, что это тот же дом, который они недавно покинули. Она посмотрела на Авельева. Тот, ничего не объясняя, толкнул небольшую неприметную дверь в стене.
Внутри ночь была плотнее, чем снаружи. Карина передернула плечами, она оглянулась и внезапно поняла, что осталась одна. Авельева нигде не было, по крайней мере, она его не видела, не слышала и не могла до него дотянуться. Она ступила в сторону и остановилась. Здесь было страшно передвигаться, у нее не было ни малейшего представления о размерах помещения, и надежным казался только небольшой островок пола под ногами. Карине захотелось позвать Авельева, но при мысли о том, что ее голос прозвучит в этой тьме, она передумала.
Электрический свет зажегся внезапно, очень яркий, мощный, он с силой ударил по глазам и… так же внезапно погас. У Карины перехватило дыхание. Короткая вспышка оставила на сетчатке отпечаток, негатив изображения, которое на мгновение вспыхнуло во мраке. Теперь, подчиняясь законам устройства глаза, Карина видела большой зал, двери, бесконечную череду покоев… и фигуры людей, которые стояли рядом и белыми пятнами глазниц смотрели на нее. Чем внимательнее Карина всматривалась в незнакомые пугающие лица, тем стремительнее они ускользали, растворяясь в бесплотных глубинах ее восприятия. И страх, и беспомощность, сродни тем, что преследуют во сне, охватили ее.
Мягкое прикосновение вырвало из груди Карины такой крик, что где-то сорвалась с ветки птица и, хлопая крыльями, пролетела над домом.
– Испугалась?… – голос Андрея звучал успокаивающе. – Прости, здесь уже ничего не работает. Провода отсырели. Пойдем, держись за меня. Я покажу тебе кое-что.

Карина, стараясь унять бешеный грохот сердца, пошла вперед, прижимаясь к нему. Они направлялись в самую сердцевину темноты. Вдруг в руках Андрея что-то щелкнуло, раздался запах бензина и вьющийся на конце зажигалки язычок пламени осветил стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99