они отбивались с тылу от сионистов, которых Макморди предупредил о прибытии Пипарфата, одного из главарей «Черного Сентября». За ними стайка пожилых евреев размахивала плакатами, обличающими Пипмана; но их вдесятеро превосходили ирландцы, которым было сообщено, что О’Пипер – один из руководителей ИРА.
– Все полицейские – ирландцы, – разъяснил Макморди Соне. – Лучше, чтоб они были на нашей стороне.
– На какой это, черт вас задери, на нашей? – злобно спросила Соня, но тут растворились двери лифта и окруженного полицейскими пепельнолицего Пипера вывели на всеобщее обозрение. Толпа подалась вперед, а репортеры продолжали назойливо допытываться истины.
– Мистер Пипер, может, вы скажете, кто вы такой и за каким чертом изволили приехать? – перекрикнул галдеж кто-то из них. Но Пипер безмолвствовал. Глаза его блуждали, лицо еще больше посерело.
– Правда, что вы лично застрелили?..
– Верно ли, что ваше правительство не собирается приобретать многоголовчатые ракеты?..
– Так сколько же людей все-таки томится в психичках?..
– Знаю я одного, который сейчас туда попадет, если вы что-нибудь быстро не сделаете, – сказала Соня, выпихнув вперед Макморди. Тот быстро затесался в толпу.
– Мистер Пипер ничего не имеет сообщить! – успел он прокричать, пока его не отшвырнул полицейский, только что получивший по голове пивной бутылкой, брошенной в знак протеста против апартеида и южноафриканца Ван Пипера. Соня Футл выдвинулась вперед.
– Мистер Пипер – знаменитый британский романист, – громогласно заявила она, но для таких прямых высказываний время было потеряно, В стену ударились метательные снаряды, разорванные транспаранты стали оружием, а Пипера оттащили назад.
– Я никого не расстреливал, – вскрикивал он. – Я никогда не был в Польше… – Но его не слушали. Захрюкали полицейские рации: требовались подкрепления. Выходцев из Сибири оттеснили Веселые Гомосеки, желавшие заявить о себе. Тем временем кордон прорвали восторженные старушки: они кинулись прямо к Пиперу.
– Нет, ничего подобного! – визгнул он, спасаемый от полицейских. – Я самый обыкновенный…
Соня схватила шест бывшего плаката «Чем старше, тем влюбленнее» и сшибла накладные груди одной из самых порывистых поклонниц Пипера.
– Не выйдет! – крикнула она. – Он мой! – и оставила без парика еще одну поклонницу. Веселые Гомосеки шарахнулись от ее всесокрушающего шеста. Пипер с полицейскими прятались за ее спиною, а Макморди кричал и подбадривал. В образовавшейся свалке сторонники палестинцев объединились с радетелями Израиля и начисто ликвидировали Веселых Гомосеков, продолжив затем собственную битву. Соня затащила Пипера обратно в лифт. Макморди присоединился к ним и нажал кнопку. Минут двадцать они ездили вверх-вниз, не участвуя в борьбе за Пипарфата, О’Пипера и Пипмана.
– Нечего сказать, устроили встречу, – сказала Соня Макморди. – А я-то, дура, привезла беднягу на это побоище.
Бедняга съежился в углу лифта. Не обращая на него внимания, Макморди сказал:
– Нужна реклама – и реклама будет. Первая телепрограмма. Наверное, уже снимают.
– Потрясающе, – сказала Соня, – а дальше чем порадуете? Гибелью «Титаника»?
– Это шарахнет по газетам… – начал было Макморди, но из угла лифта донесся глухой стон: по Пиперу уже шарахнули. Рука его кровоточила. Соня опустилась на колени рядом с ним.
– Что с тобой, миленький? – спросила она. Пипер вяло указал на летающую тарелку с надписью «Долой лагеря!» и бритвенными лезвиями по краям. Соня обернулась к Макморди.
– Это небось тоже ваша идея? – завопила она. – Тарелочки с бритвочками! Да такой штукой можно голову срезать!
– При чем тут я?.. – начал оправдываться Макморди, а Соня остановила лифт.
– «Скорую помощь»! «Скорую помощь»! – кричала она, однако полицейским удалось вывести Пипера из помещения гавани лишь через час. К тому времени заказанное Хатчмейером побоище уже закончилось – и для многих демонстрантов плачевно. Шоссе было усеяно битым стеклом, повсюду валялись изломанные плакаты и канистры из-под слезоточивого газа. По дороге к санитарной машине Пипер изошел слезами. Он крепко сжимал свою раненую руку, укрепляясь в убеждении, что угодил в сумасшедший дом.
– Что-нибудь я не так сделал? – спросил он у Сони дрогнувшим голосом.
– Нет-нет, милый. Все так.
– Все как надо, все отлично! – утвердил Макморди, поглядывая на порез. – Только вот крови маловато.
– Чего вам еще надо? – цыкнула на него Соня. – Увечий? Может, обойдетесь?
– Крови надо, – сказал Макморди, – По цветному телевидению кетчуп не пройдет. Надо настоящую. – Он повернулся к медсестре: – Кровь для переливания захватили?
– Для переливания? Это с такой-то царапиной переливание? – удивилась та.
– Слушай, – сказал Макморди, – у этого малого гемофилия. Хочешь, чтоб он умер от потери крови?
– У меня нет гемофилии, – запротестовал Пипер, но протест его заглушила сирена.
– В срочном порядке! – орал Макморди. – Давай вон ту бутыль!
– Да вы вконец, что ли, спятили? – крикнула Соня, когда Макморди схватился с медсестрой. – Мало ему досталось без вашего переливания?
– Не хочу переливания, – заверещал Пипер. – Не нужно мне крови!
– Вам – нет, а телекамерам – да, – сказал Макморди. – В цвете, понятно?
– Я не буду делать пациенту переливание, – сопротивлялась медсестра, но Макморди уже завладел бутылкой и ковырялся с пробкой.
– Вы же не знаете его группы крови! – вскрикнула медсестра, когда пробка подалась.
– Делов-то, – отмахнулся Макморди и вылил бутыль на голову Пиперу.
– Ну поглядите, что вы наделали, – завыла Соня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84