– Полагаю, можно было бы сослаться на бешеных собак, – сказал он. наконец. – Мы могли бы объявить в том районе карантин и перестрелять всех бешеных...
– Мы уже перестреляли там половину своих ребят, – возразил комиссар. – Согласен, они сами действовали так, будто их укусила бешеная собака. Но не можем же мы перестрелять всех бешеных. Им надо делать прививки. Впрочем, чтобы не пускать туда журналистов, такое объяснение сойдет. Но вот как объяснить то, что подстрелили шестерых игроков в гольф-клубе? Даже если кто-то из них и засветил мячом не туда, как-то не принято в ответ засвечивать в него пулю. Тем более открывать беглый огонь. А их тела изрешечены пулями. Должны же мы дать какое-то логическое объяснение.
– Если придерживаться версии с бешеной собакой, – продолжал заместитель, – она могла укусить кого-то, тот заболел и...
– Бешенством не заболевают мгновенно. Чтобы оно проявилось, нужны недели...
– Но, может быть, это какой-то новый вид бешенства, новая бацилла, что-то вроде свиной чумы, – настаивал заместитель. – Собака укусила полковника...
– Это исключено. У нас нет никаких доказательств того, что полковника Финч-Поттера кто-либо цапнул, кроме него самого. Да и в таком месте собака укусить практически не может. Если только этот тип не был извращенцом.
– Но он в таком состоянии, что не сможет отрицать версию бешенства, – сказал заместитель комиссара полиции. – Он же совсем свихнулся.
– Ну ладно, дальше, – проговорил комиссар.
– Если исходить из версии о вспышке бешенства и о собаке, то все остальное вытекает отсюда вполне логично. Ребята из спецвзвода сбрендили и начали стрелять...
– В программе теленовостей это прозвучит великолепно: «Пять офицеров спецсил, созданных для защиты иностранных дипломатов от террористов, сегодня утром спятили и перестреляли шестерых игроков в гольф-клубе Ист-Пэрсли». Что-нибудь в этом роде. Хоть и говорят, что любая слава хороша, все же подобной рекламы нам не надо.
– Но не обязательно же давать все это в программе новостей, – возразил заместитель. – В данном случае мы вполне можем сослаться на закон об охране государственной тайны.
Комиссар одобрительно кивнул:
– Да, но нам надо будет заручиться поддержкой со стороны министерства обороны.
– Ну, вертолеты вполне могли быть с базы в Портон-Даун. Там, кстати, располагается и Центр военно-биологических исследований.
– Они были с другой базы. И в любом случае, когда они прилетели, все было уже кончено.
– Но ведь всего этого никто же не знает, – убеждал заместитель. – Военное командование всегда старается напускать побольше тумана. Наконец мы можем пригрозить, что свалим все на них и...
На встрече министров внутренних дел, обороны и верховного комиссара полиции было в конечном счете решено, что все случившееся на Сэндикот-Кресчент не подлежит огласке.
В соответствии с законами об обороне государства и об охране государственной тайны редакторам всех газет было рекомендовано не упоминать об этой трагедии. Аналогичное предупреждение получили телекомпании Би-би-си и Ай-ти-ви, и потому в вечерних новостях сообщалось лишь о взрыве бензовоза, в результате которого загорелся экспресс Лондон – Брайтон. Упоминания о Сэндикот-Кресчент не было нигде. По птичьему заказнику прошла цепь солдат, стрелявших во все живое под предлогом предотвращения распространения вспышки бешенства. Правда, кроме птиц, они там никого не обнаружили; но птичий заказник превратился в итоге в птичий могильник. К счастью, бультерьеру повезло: все это время он проспал, не поднимаясь с места, возле кухонной двери в доме полковника. Пожалуй, если не считать Локхарта и Джессики, бультерьер был единственным живым существом, не покинувшим обжитого места после всех этих бурных событий. Мистер Грэббл, изгнанный из дома канализационным наводнением, явился тем утром в комнатных тапочках – ни в какую другую обувь его обожженные каустиком ноги не влезали – и вручил уведомление об освобождении им дома. Рикеншоу наконец-то отправил жену в госпиталь, а Петтигрю весь день упаковывали вещи. К вечеру они съехали. Супруги Лоури уехали еще раньше, получив, вместе с несколькими пожарными, прививки от бешенства. Полицейского инспектора и нескольких его подчиненных упрятали в инфекционное отделение местной больницы. Отбыла даже миссис Симплон – в маленьком пластиковом мешке столь зловещего вида, что наблюдавшей эту сцену миссис Огилви пришлось давать успокоительное.
– Все уехали, – рыдала она, – остались только мы. Только одни мы. Я тоже хочу уехать отсюда. Посмотри на эти трупы вокруг... Я уже никогда не смогу смотреть на это поле, не вспоминая тех несчастных, что погибли у девятой лунки.
Муж ее испытывал такое же чувство. Он тоже никогда уже не сможет чувствовать себя на Сэндикот-Кресчент по-прежнему. Через неделю съехали и они. Теперь Локхарт и Джессика из окна своей спальни могли любоваться одиннадцатью пустыми домами, стоящими – за исключением несколько покосившегося «баухауса» О'Брайена – посреди больших и отлично ухоженных участков в очень привлекательной местности неподалеку от Лондона, по соседству с прекрасным гольф-клубом, очередь на вступление в который в связи с недавними событиями теперь заметно продвинется. Пока строители занимались приведением домов в первоначальный вид – а в случае с домом Грэбблов и в первоначальную чистоту, – у Локхарта было время заняться другими делами.
Так, готовился к выходу новый роман Женевьевы Голдринг «Песнь сердца». Купив бюллетень книжных новинок, Локхарт выяснил, когда этот роман должен появиться в продаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97