На Локхарте постепенно начали сказываться стрессы, вызываемые его нежеланием вторгаться в плоть своей ангелоподобной Джессики. И когда он возился в мастерской, что-нибудь припаивая или конструируя, сознание его терзали сексуальные фантазии. В них было нечто столь же пещерное, доисторическое, как и в тех первобытных лесах, что мерещились Вышибале в ту ночь, когда его напичкали наркотиком. Вместе с такими фантазиями приходило и чувство вины. Случались даже моменты, когда он готов был уступить своему желанию, но Локхарт отбрасывал от себя подобные мысли и отдавался своим занятиям с тем же упоением, с каким когда-то стрелял овец. Это было плохим лекарством, но пока что оно действовало. Когда-нибудь, когда он станет хозяином Флоуз-Холла, владельцем пяти тысяч акров земли, у него появятся и дети; но только тогда, и не раньше. А пока что он и Джессика будут вести целомудренный образ жизни, а при необходимости прибегать к вибраторам и ручным приемам. Рассуждения Локхарта были примитивны, но они шли от ощущения, что ему еще только предстоит определить свою судьбу; и, пока этот момент не пришел, он остается как бы нечистым.
Момент драматического поворота судьбы пришел раньше, чем Локхарт ожидал. В конце декабря раздался телефонный звонок. Это был Балстрод, звонивший из Гексама.
– Мальчик мой, – сказал он мрачно и уныло, – у меня плохие новости. Твой отец, я хочу сказать – твой дед, опасно болен. Доктор Мэгрю считает, что надежды на его выздоровление очень мало. Думаю, тебе надо немедленно приехать.
Локхарт отправился в путь на своем новеньком «ровере», в душе своей уже приговорив старую миссис Флоуз к смерти. Заливавшуюся слезами Джессику он оставил дома.
– Неужели я ничем не смогу помочь? – спрашивала она, но Локхарт отрицательно качал в ответ головой. Если дед помирал из-за каких-либо козней старой миссис Флоуз, то присутствие ее дочери могло только помешать Локхарту осуществить его планы в отношении старой ведьмы. Но едва он въехал через мост в ворота Флоуз-Холла, как. узнал от Додда, что старик упал. Произошло это, конечно, не по его собственному желанию, но по крайней мере и не вследствие каких-нибудь происков его жены, которая в тот момент находилась в огороде. За последнее Додд ручался головой.
– Не поскользнулся ли он на какой-нибудь банановой шкурке? – спросил Локхарт.
– Нет, – ответил Додд. – Он поскользнулся у себя в кабинете и, падая, ударился головой о ведро с углем. Я услышал, как он упал, и перенес его наверх.
Локхарт поднялся на второй этаж и, отметя прочь все причитания миссис Флоуз словами «Замолчи, женщина!», вошел в спальню деда. Старик лежал в постели, рядом с ним сидел доктор Мэгрю, щупая его пульс.
– Сердце у него достаточно сильное. Меня тревожит его голова. Надо бы проверить на рентгене, нет ли у него трещины в черепе, но я боюсь везти его по разбитой дороге, – сказал врач. – Доверимся Всевышнему и силам самого организма.
Как бы желая продемонстрировать эти силы, старый Флоуз открыл налитые злобой глаза, обозвал доктора Мэгрю негодяем и конокрадом, после чего глаза его снова закрылись, и он опять погрузился в состояние комы. Локхарт, Мэгрю и Додд спустились вниз.
– Он может умереть в любой момент, – сказал доктор, – но может и оставаться в таком состоянии еще долгие месяцы.
– Хотелось бы надеяться именно на последнее, – проговорил Додд, многозначительно посмотрев на Локхарта, – он не может умереть, пока не найден отец. – Локхарт согласно кивнул. У него в мозгу сидела та же самая мысль. В тот же вечер, после того как уехал доктор Мэгрю, пообещав вернуться утром, Локхарт и Додд вдвоем, без миссис. Флоуз, совещались на кухне.
– Прежде всего надо сделать так, чтобы эта женщина и близко к нему не подходила, – сказал Додд. – Она придушит его подушкой при первой же возможности.
– Запрем ее в комнате и будем открывать, только чтобы покормить, – ответил Локхарт.
Додд исчез и вернулся через несколько минут со словами, что ведьма закрыта в ее конуре;
– Он не должен умереть, – встретил его Локхарт.
– Это уже от Бога зависит, – ответил Додд, – ты же слышал, что сказал врач.
– Слышал. Но все равно повторяю: он не должен умереть.
Взрыв раздавшихся сверху громких проклятий показал, что пока еще старый Флоуз оправдывает их надежды.
– Время от времени он так кричит. И проклинает всех на свете.
– Вот как? – ответил Локхарт. – Ты дал мне хорошую идею.
На следующее утро, еще до того, как приехал доктор Мэгрю, Локхарт поднялся и укатил по разбитой дороге в Гексам, а оттуда в Ньюкастл. Он провел там весь день, заходя в магазины, торгующие радиоаппаратурой и деталями, и вернулся, доверху нагруженный покупками.
– Как он? – спросил Локхарт, когда вместе с Доддом они заносили коробки в дом.
– Так же. То спит, то орет. Но доктор говорит, что надежды мало. И старая сука тоже стала подавать голос. Я сказал ей, чтобы она заткнулась, а то останется без еды.
Локхарт распаковал магнитофон и вскоре уже сидел у. кровати старика, а дед орал в микрофон свои проклятия.
– Гнусные свиньи, затаившиеся негодяи, шотландские выродки! – выкрикивал он. Локхарт получше закрепил микрофон у него на шее. – Я больше не потерплю ваших приставаний и подглядываний! И уберите этот чертов стетоскоп с моей груди. Присосались как пиявки, сволочи! У меня не сердце болит, а голова.
Всю ночь напролет старик поливал этот продавшийся дьяволу мир и его несправедливости, а Локхарт и Додд по очереди включали и выключали магнитофон и меняли пленку.
В эту ночь выпал снег, и дорога, ведущая через Флоузовское болото, стала непроходимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97