Если она позволит, я бы хотел облегчить ей жизнь.
Тони кивнул, понимая, что Коул имеет в виду, но добавил:
— Но моя мама очень независимая. Коул обратил внимание на то, что они говорят, как мужчина с мужчиной. Ему это понравилось.
— Да, я знаю.
— Мне кажется, она считает, что сама должна со всем справляться.
— Я об этом догадываюсь. Тони расправил плечи.
— Дело в том, что я всегда чувствовал себя виноватым от того, что она ради меня много работает.
— Ну и напрасно. Мама тебя очень любит. Как раз сегодня она говорила мне, что не представляет своей жизни без тебя. Без тебя она была бы совершенно одинока.
Тони немного помолчал и улыбнулся:
— Я был для нее другом.
— Ты был для нее семьей. А семья для Эллисон — все. Так же, как и для меня.
Тони долго изучающе смотрел на него и, наконец, решился спросить:
— А вы не собираетесь на ней жениться?
— Этого я хочу больше всего на свете.
— Вы ей говорили об этом?
— И не раз, но она пока не готова дать ответ.
— А если вы поженитесь, мы будем жить здесь, на ранчо?
— Видимо, мы будем делить время между ранчо и Остином, где находится мой офис.
Тони оглядел кухню, в которой, наряду с современной техникой, сохранилось много старинной утвари.
— Эти места уже давно принадлежат семье, правда?
— Да, правда.
— Я бы хотел побольше узнать о ранчо.
— Твой дядя Кэмерон может рассказать все, что может тебе быть интересно.
— А вашим братьям обо мне известно?
— Да.
— И они нормально к этому относятся? Коул улыбнулся:
— Они в восторге. Тони улыбнулся в ответ.
— Знаете, я впервые почувствовал себя частью большой семьи. Ведь у нас с мамой никого не было.
В горле Коула застрял комок, и ему пришлось прокашляться.
— Я рад, сынок. Поверь, очень рад.
Эллисон, стоя у окна своей комнаты, наблюдала за тем, что происходит возле конюшни. Солнце взошло совсем недавно, а Коул и Тони уже готовы были выехать.
За две недели их жизни на ранчо Тони и Коул были неразлучны. Тони неосознанно копировал движения Коула, его походку, даже манеру держаться в седле.
У нее защемило сердце. Ее сын на глазах превращается в настоящего Коллоуэя и больше в ней не нуждается. Неужели все эти годы он тайно жаждал, чтобы рядом был мужчина?
Если так, он умело скрывал это от нее, смирившись с тем, что есть.
Коул сдержал слово и больше ни разу не заходил к ней в комнату и не появлялся в ванной, если она была там. При встречах он был дружелюбен и ровен, но это случалось так редко, поскольку большую часть времени они с Тони проводили за пределами Большого Дома. Каждый вечер Эллисон слушала восторженные рассказы Тони о том, как они провели день. Почти каждая его фраза начиналась словами: «Коул говорит, Коул считает, Коул думает…» Эллисон стискивала зубы, чтобы не высказаться по этому поводу.
В конце концов, что она могла поделать?
Она знала, что Коул хочет сблизиться со своим сыном, и она же сказала Коулу, чтобы он оставил ее в покое.
Что ж, теперь у нее есть представление, как сложится ее жизнь, если она примет предложение о замужестве. Он получит сына, а она окажется где-то на задворках их жизни.
Эллисон отвернулась от окна. Этого она не могла допустить. Теперь уже нет. Если бы она вышла замуж за Коула пятнадцать лет назад, сразу после школы, возможно, ей и самой хотелось бы больше быть дома.
Но прошедшие годы превратили ее в самостоятельную женщину, которая привыкла полагаться во всем только на себя. Став одной из женщин семьи Коллоуэев, она утратит свою индивидуальность и свободу. Она — Эллисон Альварес, хозяйка галереи в Мейсоне, и она готова вернуться домой к прежней жизни.
Эллисон была в гостиной, когда Тони и Коул вошли в дом с черного хода. Взглянув на часы, она поняла, что они решили поесть дома. Отложив в сторону журнал, который она листала, Эллисон вышла в коридор.
— Привет, — сказала она и прислонилась к косяку.
— О, привет, мам! Ты обязательно должна пойти с нами. Мы нашли детенышей армадилов.
Коул подошел к ней:
— Я заглянул утром в твою комнату пригласить тебя вместе с нами, но ты так крепко спала, что я не решился тебя будить.
Когда он подходил так близко, ее мысли путались. В голову лезли сцены — вот они с Коулом голые в ванной, Коул склоняется над ней, Коул…
Она выпрямилась и, отойдя немного в сторону, сказала Тони:
— Сегодня утром я позвонила Сьюзан и сказала, что вечером мы будем дома.
— Но, мам…
— Эллисон, я думал…
Оба — и Коул и Тони — замолчали, переглянулись и посмотрели на нее. Коул опомнился первым.
— Извини, я забыл о твоем магазине. Ты, наверное, скучаешь по работе, не так ли?
— Да.
— Но, мам, Коул обещал…
— Тони, я помню о своем обещании. Но я, видимо, потерял счет дням. И если твоей маме надо вернуться на работу, значит, придется изменить наши планы.
Эллисон посмотрела ему прямо в глаза.
— Я уверена, у тебя тоже есть масса неотложных дел. Коул кивнул.
— Это так. Хотя многое я могу решать и по телефону.
Тони понурился.
— Я, наверное, эгоист. Думал, отец будет заниматься только мной одним.
Голос у Тони был такой несчастный, что сердце Эллисон не выдержало. Она вдруг поняла, как ей надо поступить.
— Если Коул не против, я не вижу причин, почему бы тебе не провести с ним на ранчо все лето. Вам обоим здесь есть чем заняться.
Две пары глаз недоверчиво вперились в нее. Темные глаза Тони сверкали от счастья.
— Неужели правда?
— Если Коул не возражает. Зелено-голубые глаза Коула тоже сияли.
— Если ты так хочешь, — сказал он.
— Мои желания здесь ни при чем. Я просто вижу, что Тони еще не хочется возвращаться домой, а мне пора. Так что предлагаю вариант.
— Мне бы очень хотелось остаться, если ты, отец, разрешишь, — повернулся он к Коулу Коул пристально смотрел на Эллисон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44