Спеша к Хлое, Энджелина чуть не забыла надушиться розовой водой, которую так любила ее сестра. Когда она открыла кобальтово-синий флакончик, повсюду распространился нежный аромат. Энджелина слегка подушилась за ушами. Хлое нравился этот запах. Она любила цветочные ароматы. По правде говоря, она любила все цветы – их хрупкость, красоту и запахи. Они ни разу не говорили об этом, но Энджелина подозревала, что девушка отождествляет себя с хрупким бутоном, обреченным на скорую смерть.
Здоровье Хлои пошатнулось с того самого лета, когда, в возрасте восьми лет, она тяжело заболела лихорадкой. Для Энджелины, никогда не жаловавшейся на здоровье, мысль о том, что, возможно, Хлоя скоро умрет, была невыносима. Хлою могло спасти лишь чудо. Как, впрочем, и Энджелину.
– Доброе утро, малышка, – через несколько минут Энджелина вошла в спальню сестры.
Улыбка, игравшая на ее губах, была чуть шире, чем нужно, голос излишне весел, во Хлоя, по-видимому, ничего не заметила. Ее отвлекала ухаживавшая за ней Люки. Служанка уже заплела девушке косу, и теперь взбивала подушки.
– Ты выглядишь настоящей красавицей, – заметила Энджелина, распахивая ставни. Комнату залил солнечный свет. – Как тебе спалось этой ночью?
– Хорошо, – Хлоя, по своему обыкновению, улыбнулась. Энджелина же, ища подтверждения, посмотрела на Люки.
– Мисс Хлоя просыпалась только один раз, – сказала та. – Я дала ей еще немного чаю, и она снова уснула.
Было ясно, что чай содержал дигиталис. Энджелина доверяла лишь Люки и себе в обращении с этим сильным средством. В небольших дозах оно было лекарством, но при неосторожном употреблении становилось смертельным ядом. Люки, несмотря на то, что ей было всего шестнадцать, была умной и развитой девушкой. Она была полукровкой из Сан-Доминго, но получила образование и умела читать и писать.
По слухам, девушка была племянницей Мари Камбре, которую все уважали и боялись. Это было, по мнению Энджелины, единственным недостатком Люки. Мари Камбре пользовалась сомнительной репутацией. Поговаривали, что она является королевой вуду и главенствует на мрачных оргиях. Она была язычницей, занималась как белой, так и черной магией, и этого Энджелина, будучи ревностной католичкой, принять, не могла. Это настоящий грех. За этот грех жрица – если Мари Камбре действительно оной является – в один прекрасный день будет наказана. Несмотря на отсутствие доказательств, Энджелина опасалась, что Люки, несмотря на католическое воспитание, в этом отношении является «слугой двух господ».
– Принести завтрак? – спросила Люки, прервав размышления Энджелины.
Энджелина взглянула на прелестную девушку с золотистой кожей и нежным взглядом зеленых глаз и решила, что способна все простить Люки за ее преданность Хлое. Несмотря на хорошее жалованье – всем слугам в этом доме платили много – Люки, возможно, не осталась бы здесь, если бы Хлоя не нуждалась в ней. В доме творились темные дела, и, хотя на этот счет не было сказано ни слова, Энджелина подозревала, что служанка что-то чувствует. Может, она не понимает смысла происходящего, но определенно чувствует, что что-то неладно. Бывали моменты, когда Энджелине казалось, что его взгляд останавливается на хорошенькой негритянке. Возможно, это ей чудится, ведь из-за него она привыкла во всем искать подвох.
– Извини, – вдруг Энджелина осознала, что стоит, не сводя глаз с Люки. – Да, принеси Хлое завтрак, s'il vous plait Пожалуйста (фр.).

.
Через пятнадцать минут перед Хлоей лежали свежий, только сегодня купленный банан еще теплое печенье, ветчина и соус. Тот же самый набор украшал поднос Энджелины.
– Ешь, – приказала Энджелина, увидев, что Хлоя едва притронулась к пище.
– Я ем, – заупрямилась та.
– Как птичка, – пожурила ее Энджелина.
– Вы обе кушаете, как птички, – заметила Люки, кивнув в сторону полной тарелки Энджелины.
Энджелина попробовала завтрак, но она нервничала, и есть не хотелось. Она знала, что худеет, что, возможно, становится слишком худой, но как можно есть, когда в твоей жизни царит такой хаос? События предыдущего вечера были слишком свежи в ее сердце.
Вымученно улыбаясь, Энджелина пошутила:
– Люки права. Мы обе ковыряемся в еде, как ленивые мыши.
Хлоя рассмеялась. Она редко смеялась, на это уходило слишком много сил. Смех сестры был для Энджелины дороже золота. Он изгонял из ее сердца тревогу.
В конце концов, Энджелине удалось, служа для сестры благим примером, заставить Хлою съесть печенье с соусом и немного ветчины. Люки, взяв подносы, отправилась вниз, и Энджелина, поцеловав сестру, ушла вслед за ней. По своему обыкновению Энджелина спустилась в сад и сорвала цветок для Хлои. Сегодня утром она выбрала для сестры ярко-красную розу. Она попросит Люки отнести ее наверх, а сама, как всегда, поедет на мессу. Церковь была единственным местом, куда ей было позволено ходить одной. Но и там Энджелина не могла побыть в одиночестве: кучер, коренастый ирландец с мощными руками и рыжей бородой всегда сопровождал ее. «Охраняет», – думала женщина. Он всегда торопил ее с отъездом.
Передав розу со срезанными шипами Люки, Энджелина попросила:
– Оставайся с Хлоей, пока я не вернусь. Ни под каким предлогом не оставляй ее, – разговор о привлекательности Хлои все еще тревожил Энджелину.
– Да, мэм. Ox, – добавила Люки, словно только что вспомнила, – мистер Ламартин просил напомнить вам о сегодняшнем приеме. Он сказал, что сегодня утром его не будет дома.
Упомянутое служанкой имя заставило сердце Энджелины замереть. Она не знала, что он возвращался домой и успел снова уйти.
– Ладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99