Надо сказать, что пережитое мальчиком любовное разочарование нисколько не отбило у него охоту продолжать, наоборот – разожгло в нем интерес к женщинам. Только теперь он смотрел на них другими глазами, не так, как прежде. Теперь он старался под платьями угадать заманчивую наготу. Все существа женского пола отныне представлялись ему дичью наподобие той, которую он так хорошо умел выслеживать и ловить в лесах, а Вилле-Котре – редкостным заповедником, полным красивых девушек. И все такие разные! Вот Луиза Брезетт, племянница его учителя танцев, вот черноволосая Альбина Арди и белокурая Аглая Телье, а вот – Жозефина и Манетт Тьерри, одна розовая и пухленькая, другая – хохотушка, то и дело выставляющая напоказ зубки и кончик язычка… Александру есть из кого выбирать! Но вот вопрос: нравится ли он сам этим невинным девушкам так же сильно, как нравятся ему они? К шестнадцати годам кожа его сделалась чуть более смуглой, а во взгляде, как казалось самому юнцу, появилось нечто африканское. Уж не превращается ли он потихоньку в негра? Что ж, в утешение остается только твердить себе, что с возрастом он начинает все больше походить на отца. Впрочем, как бы там ни было, у тех красоток, на которых Александр с вожделением поглядывал, чаще всего уже были постоянные поклонники. Самым мудрым решением было бы, конечно, затаиться и выждать, пока та или другая отделается от надоевшего чичисбея.
Надежды юного ловеласа отчасти оправдались. Аглая Телье, мечтавшая выйти замуж за сына одного из богатых местных фермеров, только что пережила глубокое разочарование: родители юноши воспротивились браку. И вот девушка свободна, а стало быть – готова к новым приключениям! То обстоятельство, что Аглая была четырьмя годами старше самого Александра, последнего нисколько не смущало, – напротив, он видел в этом залог наслаждений более утонченных, чем те, какие могли бы его ожидать с девчушкой-ровесницей. Теперь он что ни вечер присоединялся к компании молодых людей и девиц, в которой была и Аглая, все они прогуливались в парке, разбившись на парочки, перешептывались и в полумраке позволяли себе кое-какие вольности. И Александр тоже, прижимаясь к девушке, осмеливался дотронуться до тех местечек, куда она его допускала. В десять часов развлечения заканчивались: кавалеры провожали своих барышень по домам, каждая парочка шла медленным шагом, взявшись за руки. Оказавшись у порога родного дома, девушка одаривала спутника последней на сегодня милостью: они усаживались на скамью у дверей и, вздыхая, осыпали друг друга поцелуями. Когда же из-за двери слышался сердитый голос матери, напоминавшей легкомысленной дочке о том, что давно пора ложиться спать, последняя послушно отвечала: «Да-да, мама, уже иду!» – но на самом деле шла домой лишь после десятого напоминания.[22]
Выдержав затянувшиеся на несколько месяцев препирательства, Александр, все сильнее жаждавший независимости, добился наконец от матери согласия на то, чтобы спать в отдельной комнате. Аглая, со своей стороны, выпросила разрешение ночевать в беседке, стоявшей в дальнем конце сада. Но, хотя теперь ее воздыхатель мог беспрепятственно приходить к ней поболтать и обменяться невинными поцелуями, она неумолимо прогоняла его ровно в одиннадцать вечера. Ждать пришлось целый год: только спустя такой долгий срок Аглая согласилась снова открыть дверь в половине двенадцатого. Но ждать стоило! Едва Александр ступил на порог, как почувствовал прикосновение горячих губ к своему рту, и голые руки обвили его шею, призывая к более смелым ласкам. Истомившаяся за долгие месяцы полуцеломудрия, девушка уступила со стонами, слезами и блаженными вздохами. Но если подросток торжествовал победу и не мог опомниться от радостного изумления – он по-настоящему обладал женщиной! – то она, лишившись невинности, испытывала только тревогу и раскаяние. Аглая сожалела о потерянной девственности – и в то же время не без удовольствия думала о том, что такие порывы восторга и распутства будут отныне повторяться так часто, как ей захочется.
В три часа ночи довольный Александр тихо, словно вор, прокрался домой. Мать не спала, она ждала его, сидя у окна, прижав руки к сердцу и вглядываясь в темноту полными слез глазами. Мари-Луиза догадывалась, что тут любовное приключение, и заготовила для сына выговор, намереваясь призвать его к порядку, однако у нее не хватило смелости произнести эту речь. Поняв, что за несколько ночей вчерашний мальчик превратился в мужчину, Мари-Луиза отослала его спать, с нежной грустью вспоминая о тех временах, когда ничто, кроме охоты, ребенка не занимало. И Александр отныне по три раза на неделе тайно наведывался к подруге, вот только, чтобы не проходить под окнами ее матери, предпочитал обходной путь, перелезая через каменную ограду. Ему удалось приручить сторожевую собаку Телье, грозного Муфтия, задобрив его куриными косточками. Цербер не ворчал даже тогда, когда ночной гость спрыгивал со стены. Но однажды, когда Александр, только что расставшийся с возлюбленной, спешил домой, на него набросился незнакомец с черным, вымазанным сажей, лицом и поколотил его палкой. Был ли то бродяга, намеревавшийся ограбить ночного прохожего, или соперник, завидовавший успеху юнца у Аглаи? Поди разбери в потемках! Александру, более проворному, чем противник, удалось обезоружить того и повалить на землю, а потом, когда нападавший вскочил и замахнулся ножом, заломить ему руку за спину и разбить голову. Назавтра, снова отправляясь на любовное свидание, он из осторожности запасся карманным пистолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29