– Лица дам оживились.
– А что вы скажете, господин Озарёв?
– Согласен. – Николай по-военному щелкнул каблуками. – Встречаемся здесь 29 марта!
– Как 29 марта?! – удивилась хозяйка. – Уже 5 апреля!
Молодой человек извинился. Как он мог забыть об этом абсурдном разночтении между западным и григорианским календарями!
– И для ваших соотечественников исторический день, когда они вошли в Париж, – это?..
– Девятнадцатое марта 1814 года, – с гордостью ответил офицер.
– Теперь я вижу, как далеки ваше 19 марта и наше. Для нас девятнадцатого марта вы потерпели поражение при Арси-сюр-Об, и только 31-го мы оказали вам честь, позволив освободить нас. С такими временными различиями русским и французам трудно будет договориться.
– Время – всего лишь условность, а никакая условность не устоит перед искренними чувствами!
Последнее соображение вырвалось у него так неожиданно и оказалось столь уместным, что он едва сдержался, чтобы не оказаться столь же взволнованным, как и окружавшие его женщины, разомлевшие от удовольствия. «Хорошо было бы продержаться в том же духе до конца вечера», – подумал Озарёв.
«Чай на английский манер» оказался сытным ужином с обильными возлияниями, включавший, впрочем, и британский напиток. Приглашенных рассадили в двух гостиных за шестью украшенными цветами столами. Эта часть программы понравилась Николаю гораздо меньше – он оказался разлучен с Дельфиной. Но продолжал блистать перед двумя соседками, которые были не молоды и не хороши собой. Особы эти оказались настолько очарованы собеседником, что позволили себе некоторую откровенность. Оказалось, что барон де Шарлаз, который провозглашал себя решительным противником Наполеона, именно императору обязан был свои титулом и богатством, так как служил по части снабжения армии. Что касается графа де Ламбрефу, Революция совершенно его разорила, удержаться на плаву он смог благодаря итальянским капиталам жены. «Франция разделилась! – говорила дама слева. – Старая и новая аристократия ревнуют и ненавидят друг друга!» «Редко встретишь их вместе, как в этом доме, – провозглашала дама справа. – Но баронесса де Шарлаз просто волшебница!» Молодой человек соглашался, отрываясь на мгновение от еды. Чего здесь только не было: бараньи ноги, телячьи отбивные, дичь под соусом. После сладкого заглотил еще и ванильное мороженое, увенчав этой полярной шапкой содержимое своего желудка. Не хватало только водки, чтобы подогреть французские съестные припасы, а от шампанского и ликеров он скоро отяжелел. И заскучал, когда за кофе разговор коснулся политики, он решил не вмешиваться. Обсуждали памфлет некоего французского писателя, господина де Шатобриана, «Бонапарт и Бурбоны», который появился в тот день. Успевшие прочитать его говорили о гениальности автора. Последние сторонники Наполеона после столь убийственной критики спешили отмежеваться от него. Укрывшись в Фонтенбло с оставшимися верными ему солдатами, он, впрочем, отказался от трона в пользу своего сына. Скорее всего, чтобы просто выиграть время. Но союзники не дадут себя провести. Решено, что на заседании 6 апреля Сенат официально призовет на трон Людовика XVIII. Графу д’Артуа Париж и вовсе готовил триумфальную встречу. Какая-то пожилая дама в связи с этим поделилась с русским гостем своими планами:
– Мои внучатые племянники будут участвовать в параде кавалерии, она пройдет перед графом. Экипируются полностью за свой счет, это обойдется им в тысячу двести ливров. Сумма не слишком большая. У них будет белый султан и белая повязка с тремя вышитыми золотом лилиями на рукаве. Когда я думаю о его приезде, боюсь, мое старое сердце не выдержит такой радости!
– Какое это имеет значение, вы же будете лично приветствовать нашего суверена! – заметила, подойдя с чашкой чая в руках, Дельфина.
– Когда, предполагается, граф д’Артуа будет в Париже? – спросил Озарёв.
Баронесса наклонила головку к плечу и кокетливо наморщила губы:
– По французскому календарю или русскому?
– Французскому, другого я теперь не знаю.
– Во вторник, 12 апреля, через два дня после обещанного вами визита по случаю православной Пасхи.
До конца вечера Николай не мог забыть об удовольствии, которое доставили ему эти слова. И даже был любезен с хозяином дома, который, вопреки ожиданиям, был вовсе не глуп и не ревнив. Казалось, забавлялся успехом, каким пользовалась жена у этого юного офицера.
– Приходите, – сказал барон, дружески взяв его под руку.
«Решительно, французы культурнее нас! Русский муж давно бы вызвал меня на дуэль!» – впрочем, эти представления не были подкреплены опытом: на родине Озарёв не успел еще вдоволь повращаться в свете. В три часа утра господин де Ламбрефу увозил в своей коляске счастливого человека.
* * *
В ночь на воскресенье русские солдаты присутствовали на торжественном богослужении по случаю Пасхи. Его проводили посреди полей, в казармах, импровизированных часовнях и даже католических церквях. На утро союзническая армия и национальная гвардия выстроились в каре на площади Людовика XV на праздничную службу. Алтарь возвышался на месте казни Людовика XVI. Войска прошагали парадом перед русским царем и королем Пруссии, затем государи взошли на помост. Едва началась служба, пехотинцы обнажили головы и встали на колени, национальная гвардия их примеру не последовала. Всадники оставались в седле, тоже обнажив головы и опустив сабли. Николай наслаждался необычностью этого зрелища: в самом центре Парижа, рядом с Сеной, напротив сада Тюильри, бородатые священники в золотых облачениях прославляли на церковнославянском Воскресение Господне, вокруг поблескивали хоругви и оклады икон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47