– Вы относитесь ко мне с недоверием. Я понимаю это, но будущее покажет, что вы можете на меня положиться. – Молодой Куинслей повернулся и исчез за скалой.
Мадам Гаро осталась одна.
Солнце величаво выплыло из-за гор. Остатки тумана поднимались из глубоких ложбин, как дым, скользили меж деревьев и быстро таяли.
Мадам Гаро умылась, проглотила таблетки, напилась и села греться на солнце.
«Нет, Роберт не похож на своего отца; он вспыльчив, но, по-видимому, добр и сердечен. Каюсь, что бросила ему в глаза все эти обвинения. Его горячность хорошо характеризует его как сына, его негодование по поводу ужасной расправы с Леоном показывает, что он действительно ничего не знал о действиях своего отца… Это сильный, энергичный, настойчивый и умный человек, этот Роберт, и в то же время он благородный человек. Недаром о нем прекрасно отзываются все. Он расположен ко мне. И это его бескорыстное расположение трогает меня. Конечно, я не буду пользоваться им, но все же, на всякий случай, я имею заступника, – размышляла она. – На свете легче живется, если имеешь хороших друзей».
Она огляделась, и окружающий ее ландшафт показался ей не столь суровым и диким, как раньше.
Вскоре мадам Гаро получила приказание снова явиться в лабораторию Куинслея. Когда она явилась в свою комнату, ее удивила происшедшая там перемена: удобный письменный стол был отодвинут в сторону, на месте его стоял другой – длинный, неуклюжий, специально приспособленный для больших чертежей и таблиц. Характер ее работы изменился. Она должна была раскрашивать непонятные для нее наброски, сделанные карандашом на больших листках. Объяснения давал Крэг, причем держал себя крайне сухо.
Дни тянулись однообразно. По вечерам Анжелика не могла уже летать так далеко, как прежде, и чаще совершала короткие прогулки пешком по своей любимой дорожке. Несколько раз навстречу ей попадался Роберт. Они обменивались малозначащими фразами и расходились, как бы не желая затягивать разговор. Когда темнело, Анжелика возвращалась домой, в свою уютную квартиру; она любила сидеть на большой веранде, закрытой со всех сторон виноградными листьями, погрузившись в чтение книг, которые поглощала с жадностью. Это были в большинстве случаев романы, старые и новые, переводные и оригинальные, на французском языке. Перед тем, как ложиться спать, она обыкновенно спускалась в сад и бродила там с полчаса. Деревья плотно прикрывали дорожки своими ветвями, так что мрак, господствующий там, пронизывался только едва достигающими сюда лучами электрических ламп на веранде.
Стояли душные вечера. Воздух был неподвижен. Запах зелени и цветов особенно сгущался в эту пору.
В один из таких вечеров Анжелика чувствовала какое-то необъяснимое беспокойство. Что-то угнетало ее, но что именно, она не могла понять. Она оставила книгу и раньше обычного сошла в сад. Огибая большую круглую клумбу, она увидела около дерева затаившуюся фигуру. Дрожь пробежала по ее телу; она подавила готовый вырваться крик и устремилась к дому. Сильная холодная рука схватила ее за локоть.
– Остановитесь. Я должен сказать вам несколько слов. – Макс Куинслей стоял перед Анжеликой, загораживая ей дорогу, и продолжал сжимать ей руку.
Небольшое пятнышко света попало на лицо, искривленное зловещей гримасой.
– Ради бога, пустите меня. Как вы смеете обращаться так со мной?
– К чертям эти тонкости! – голос Макса был неузнаваем. – Я готов простить вам все – удар ножа не разрушил вашего очарования, я готов лобызать руку, нанесшую мне глубокую рану… Я говорил вам, что значите вы для меня. Я, человек, равного которому не видела земля, я стоял бы перед вами на коленях, больше того… – Голос Макса прерывался, хриплый свист вылетал из его груди. – Я, не колеблясь отказался бы от всего, чем жил до сих пор, чтобы… чтобы… получить вас… чтобы вы снизошли ко мне. И вот… Куинслей не мог больше говорить. Анжелика выдернула свою руку.
– Пустите!
– Теперь я знаю вас, – голос Куинслея приобрел шипящий оттенок. – Я знаю вас, змея! Леон Гаро, Герье, а теперь Роберт Куинслей! Восстановить сына против отца, сделать его орудием своей мести и получить молодого любовника! Ловко!
– Пустите! Я презираю вас! – воскликнула Анжелика, вырываясь.
– Чьи это слова: «Он похитил у меня мужа, он убил его здесь, потому что ему надо было избавиться от него… Он подло заманил меня сюда в собственных видах… Когда я полюбила Герье, он стал преследовать его?» Чьи? – шипел Куинслей. наклоняясь все ближе к лицу мадам Гаро. – А это чьи: «Впредь я обещаю помогать вам»? Кому это было сказано?! Вы успели уже окрутить юного болвана?
Мадам Гаро удалось освободить свою руку, она бросилась бежать к лестнице.
«Проклятье! Механические уши подслушали нас на скале», – пронеслось у нее в голове. Куинслей догнал ее на первой ступени, схватил за плечи.
– Запомните, пока не поздно: кто против меня, того я стираю с лица земли. Для вас еще будет время раскаяться.
Голос, полный угрозы, вдруг упал до стона.
Макс спрыгнул на дорожку и исчез во мраке сада.

ГЛАВА VI

Мартини испытывал прилив энергии. Он чувствовал необычайную легкость, как будто помолодел на десяток лет. В нем пробудилась жажда деятельности, работа больше не утомляла его.
Между тем, условия, создавшиеся в Высокой Долине, были очень сложны. Чтобы угодить Блэкнайту и Роберту, надо было затягивать создание сети механических ушей и глаз, внушители не должны начать работать раньше определенного срока. Между тем, такая затяжка могла обратить внимание Макса, который привык, чтобы все его распоряжения выполнялись точно и быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152