Так оно, очевидно, и выглядит через столетия. Но если бы самому Петру довелось прочитать об этом накануне своего очъезда их Москвы 9 марта 1697 г., то он наверняка бы удивился, а то и осерчал бы и, не дай бог, побил - крут был на расправу великий государь.
Ехал-то он с совершенно четкой и конкретной целью. О ней громогласно возвестил думный дьяк Емельян Украинцев: едет посольство ради "подтверждения прежней дружбы и любви для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов креста Гослодня, салтана тульского, хана крымского и всех бусурманских орд". Точно сказал дьяк. Цель посольства была сугубо дипломатической - оживить союз против турок, привлечь к нему новых сторонников. А заодно закупить снаряжение и нанять иностранных специалистов для армии и флота. Дело понятное - война. Но кто из нас, отправляясь в дальние страны, скажем в служебную командировку, не мечтает посмотреть, как живут тамошние люди. Тоже и Петр - ему было всего 26 лет.
Однако, как нередко случалось в его деяниях, которые совершались в основном по наитию, как бы мы сказали сегодня - без концептуальной проработки, то, что поначалу представлялось главным, отошло на задний план, а второстепенное вышло вперед и оказалось что ни на есть главным. Так случилось и с Великим посольством. Его дипломатическая цель, стоявшая во главе дела, не прошла, а проще сказать - провалилась. Зато побочные замыслы осуществились как нельзя лучше.
Но историю, что не раз случалось у нас, начали переписыватъ применительно к совершенным деяниям. Первым приложил к этому ловкую руку П. П. Шафиров. В сочинении о внешней политике России, написанном много лет спустя после Великого посольства (а его читал в рукописи и правил сам Петр), указывались уже три цели путешествия:
- узнать политическую жизнь Европы, ибо ни сам царь, ни его предки ее не видывали;
- устроить свое государство в политическом и, особенно, в военном отношении по примеру европейских государств;
- своим примером побудить подданных к путешествиям в чужие края.
Как видите, дипломатическая цель Петровой поездки как-то выпала. О ней стали забывать и другие. И получилосъ нечто вроде триумфального шествия по Европе.
На самом деле все было куда как сложнее. И столь привычный нашему сердцу образ царя-плотника с топором в руках, наверное, давно пора дополнить образом умного и расчетливого, хотя и импульсивного, политика.
* * *
Молодому Петру досталось тяжелое наследство. Но едва ли не самыми трудными были дела внешние. Два столетия после обретения национальной независимости прошли для России в непрекращающихся тяжелых войнах, каких не видела ни одна страна, ни одна нация Европы. Войнах, которые требовали всей энергии, всех сил.
Эти войны не имели конца, а враг никогда не исчезал, если даже и бывал разгромлен или с ним заключался мир. Затянувшиеся на столетия, их как-то совестно втискивать в прокрустово ложе привычных нам понятий наступательных или оборонительных войн. Жалкие обрубки, которые остаются после такой экзекуции, могут лишь смутно напоминать те великие и трагические события, которые происходили на самом деле. В равной мере это относится к понятиям справедливых или несправедливых войн. Потому что эти войны нельзя назвать войнами ни за национальное освобождение, ни за объединение страны. Их едва ли можно характеризовать и как борьбу против агрессии. Но их нельзя считать и колониальными войнами или войнами за территориальные приобретения. В чистом виде они не были ни одной из них, потому что объединяли все эти черты.
Эти непрерывные войны были как одна тяжкая война народа, находившегося на пороге Европы и Азии, на великой линии, разделявшей оседлый мир и кочевые племена, там, где сталкивались между собой христиане, мусульмане и язычники. Народа, который, несмотря на все лишения, сумел сохранить свою национальную сущность и культуру. Народа, которому в одно и то же время пришлосъ вести борьбу за возвращение отчих земель, захваченных католиками и мусульманами, и осваивать, колонизовать огромную и суровую землю - большую, чем весь континент Северной Америки.
Летопись этого прифронтового образа жизни русского народа запечатлена в датах основания городов наших. Практически одновременно они возводились в Сибири, на Дальнем Востоке и в Центральной России. Признаюсь, я был поражен этой одновременностью, над чем раньше как-то и не задумывался.
Так в Сибири на расстоянии многих тысяч километров от Москвы появились: Тюмень - 1586, Тобольск - 1587, 0бдорск - 1595, Нарым - 1596, Томск - 1604, Енисейск - 1619, Красноярск - 1628, Якутск - 1632, Нижнеколымск - 1644, Охотск (на Тихом океане) - 1649.
Но в то самое время, когда в промерзшей тундре или заснеженной тайге возникли эти города, до которых добираться-то нужно было с большим трудом год или два, новые города родились у самой Москвы на богатых и плодородных землях Центральной России: Орел - 1564, Курск - 1586, Воронеж 1586, Белгород - 1593, Тамбов - 1б36.
Какой же духовной силой нужно было обладать, чтобы выдержать нечеловеческое напряжение этой борьбы не год, не два, а два столетия кряду. Состояние этой непрекращающейся войны наложило отпечаток на русскую государственность да и на характер русского человека. И когда сегодня мы все чаще и чаще задаемся вопросом, почему мы такие, не стоит ли нам обратиться к тому далекому прошлому.
Для России война тогда шла по всем четырем направлениям: на Западе, Севере, Востоке и Юге.
Страшно трудной и долгое время наименее удачной была борьба с традиционными противниками на Северо-Западе - Польшей-Литвой, обьединенными в одно государство - Речь Посполитую, и Швецией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57