Объяснения, доступного слабому человеческому разуму, к тому же находящемуся в условиях постоянного дефицита достоверной информации. А реальность, к сожалению, чрезвычайно материальна и объективна, ее форма продиктована конечным числом фундаментальных физических соотношений. И еще есть я.
Если бы подобный диалог состоялся в другое время, до моих последних приключений, я ограничился бы мысленным диагнозом своему визави, и на этом либо постарался закончить беседу, либо разговаривал с ним как с больным, осторожно обходя острые темы, дабы не вызвать припадка. Однако мои чувства все еще оставались возбуждены картиной летящих навстречу световых горизонтов черной дыры, так что сейчас я мог бы поверить во многие чудеса, в том числе и во встречу с Богом. Пусть только представит доказательства, а то уж больно не вяжется его тщедушная фигурка с образом Великого и Всемогущего.
– Вы? А кто вы все-таки? – прямо, не церемонясь, спросил я в ответ на его последнюю фразу, сказанную особым многообещающим тоном. – Извините, но оснований считать вас Богом у меня маловато.
– Отчего же маловато? Разве обстоятельства нашей встречи не кажутся вам если уж не достаточным, то по крайней мере располагающим основанием?
– Какие обстоятельства? Мы сидим, пьем чай в уютной комнате. Я, конечно, не знаю, как сюда попал, но всякое случается в жизни, особенно если под водочку. Вы пожилой человек, отнюдь не похожий на творца всего сущего. Так что мой, как вы сказали, слабый разум ищет упрощенные объяснения нашей встрече, и находит. Ну, например, допустим, что со мной все-таки случился приступ белой горячки, и все, что произошло с момента последней пьянки – мой горячечный бред. И вы, извините, тоже. Или, скажем, другой вариант. Вы существуете реально, но все мои приключения – результат вашего гипнотического воздействия. Уж не знаю, зачем вам это нужно, но если вы и дальше будете ставить свои бесчеловечные эксперименты, я все равно не поверю, что вы Бог. А вот еще вариант, так сказать, компиляция из двух предыдущих. Мы оба сошли с ума и находимся в психбольнице. Тогда ваше заявление насчет вашей божественной сущности совсем уж понятно и никакого удивления у меня не вызывает.
– Все ваши варианты, Илья Евгеньевич, извольте заметить, базируются на предположении, что либо ваш, либо наш с вами разум помутнен.
– Еще бы! Вы даже не представляете себе, какие бредовые вещи со мной произошли.
– Отчего же не представляю. Могу даже пересказать в подробностях. Сначала охранник застрелил вас. Потом вы побывали в Марианской впадине. Потом отправились в США, посетили спутник Юпитера. Кончилось все прыжком в черную дыру, после чего вы потеряли счет времени. А очнулись у двери в эту комнату.
– Ну вот видите! Поскольку вы так хорошо обо мне осведомлены, значит, я нахожусь под вашим гипнозом, и либо сам рассказал вам о своем бреде, либо вы мне его внушили. Кстати, не знаю вашего имени – отчества, извините.
– Называйте меня, ну, скажем, Саваоф. Для простоты вашего восприятия, так сказать.
Это уже явный перебор. С одной стороны, логично, считая себя Богом, взять имя Саваоф, но с другой стороны, должна же быть у человека совесть! Эта игра мне надоела.
– Может, Иешуа Га-Ноцри? – взорвался я. Не знаешь, куда от собственных проблем деться, а тут еще этот больной. Пора как-то определяться. Я жив, это несомненно, но ситуация, в которой оказался, остается чрезвычайно странной. Срочно требуется привести ее к норме.
– Я допускаю уместность вашей иронии, Илья Евгеньевич, – спокойно ответил мне Саваоф. – Потому что ситуация, в которой вы оказались, остается чрезвычайно странной. Срочно требуется привести ее к норме, – повторил он мои мысли слово в слово все с той же доброй улыбкой.
Я отодвинул от себя чашку и пристроил на блюдце сбоку нее обкушенный остаток плюшки. Он еще и мысли читает! Нет, это самое натуральное издевательство! И я уперся, как осел:
– У меня бред и вы меня гипнотизируете. Спасибо за чай.
Я встал и пошел к двери. Срывая с вешалки плащ, я услышал за спиной негромкий усталый голос:
– Илья Евгеньевич, пожалуйста, осторожнее.
– До свиданья, – буркнул я в ответ, не оборачиваясь, и распахнул дверь.
За дверью оказалась черная пустота. Сквозь нее, освещаемые тусклым желтоватым светом из-за моей спины, беззвучно мчались снежинки, но не было ни неба, откуда бы они срывались, ни земли, на которую они должны падать. Я еле успел ухватиться за косяк и остановить занесенную ногу, иначе уже летел бы во тьму, навсегда удаляясь от теплого светящегося прямоугольника двери. Воздух из комнаты, вырываясь в пустоту, раздувал полы плаща и трепал мои волосы.
Все еще держась мертвой хваткой за косяк, я оглянулся. Саваоф сидел за столом, откинувшись на резную спинку средневекового стула и скрестив руки на груди. Он продолжал грустно улыбаться, но во взгляде мелькнула строгость.
– Осторожнее, Илья Евгеньевич, – повторил он медленно.
Я очень осторожно выглянул наружу. Вокруг – черная непроницаемая тьма. Ничто. Даже не вакуум. Отсутствие пространства-времени. Я заглянул за косяк двери в надежде увидеть хотя бы стену здания, в котором мы находились, но такое же ничто оказалось и там. Высовывать руку и ощупывать не хотелось. С трудом отлепившись от косяка, я аккуратно прикрыл дверь, повесил плащ обратно на вешалку и вернулся за стол. Машинально отхлебнул остывающий чай. Саваоф молча наблюдал.
– А отчество у вас есть? А то Саваоф – как-то неудобно. Вы старше меня, а я вас только по имени.
– Ну, допустим, пусть будет Саваоф Ильич. Устроит?
– Это как-нибудь связано с моим именем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80