Как я замерзла! – Это руки знатной дамы. Что же нам с ней делать, Иона?
– Мы же не можем ее бросить, правда? Она же… – Голос старика сорвался.
– Того же возраста, что была бы наша Дженни. – Значит, голос принадлежит пожилой женщине. – Оставим ее на ночь. Кажется, ей сейчас все равно, какой у нас дом и проснется ли она завтра там же, где заснула.
– Что ж, тогда в путь.
Пока я металась между сном и явью, постель, на которой я лежала, пришла в движение, закачалась и загрохотала по булыжной мостовой. Старушка нежно гладила меня по волосам и рукам, а дождь мягко барабанил в холщовую крышу.
– Как ты узнала, дорогая?
– Она сильно дрожала и совсем побелела. Я думала, это просто лихорадка. Но потом она стала во сне хвататься за грудь и плакать от боли, тогда я все поняла. Прошло меньше суток, она потеряла море крови, не знаю, поправится ли. Если бы мы оставили ее на рынке, она бы наверняка погибла. Ты сделал доброе дело, дед.
– Это верно, хотя хлопот нам прибавится. Знатные дамы не ходят в таких платьях по базару, только что родив ребенка, живого или мертвого. Что-то здесь неладно. Лучше бы нам расстаться с ней как можно скорее.
Рука сжала мой ноющий живот, я вскрикнула, выпадая из полусна.
– Тише, тише, детка. Нужно помассировать тебе живот, чтобы остановить кровь. Тебе полегчает через денек-другой. – Рука снова надавила, потом взяла мои пальцы, принуждая делать то же самое. – Чувствуешь, как твердеет? Вот так должно быть.
В сером свете надо мной нависало обеспокоенное лицо. В отличие от того доктора в тюрбане оно было наделено телом: маленькая сухая старушка с плохими зубами.
– А вот мой Иона принес тебе кое-что подкрепиться. Полог повозки приоткрылся, впустив скупой солнечный свет и горбатого продавца супа с базара. У старика были тонкие белые волосы и теплые карие глаза; каждый раз, когда он смотрел на жену, казалось, будто он обнимает старушку взглядом.
– Спасибо…
Старики сумели впихнуть в меня немножко похлебки. Пока я ела, они болтали обо всем: о делах на рынке, видах на урожай, о том, что слишком сыро, плохо для ранних хлебов.
– Мы едем на юг, в Данфарри. Пора заниматься посадками. Можем ли мы куда-нибудь завезти тебя по дороге… к каким-нибудь друзьям, готовым о тебе позаботиться?
Я покачала головой. Все наши друзья мертвы. Как и книги, и картины, весь тот маленький круг людей, знавших тайну Кейрона, был уничтожен. Кейрона заставили слушать, как они умирают, один за другим: Мартин, Юлия, Танаджер, Тенни – все, кто был ему небезразличен. Это почти убило его. Его мучители сказали, что он не узнает о моей судьбе, и каждый день ему рассказывали новую ужасную историю. Они понятия не имели, что он умеет читать мои мысли, говорить со мной без слов и всецело погружаться в мою любовь так, чтоб стало безразлично то, что они творили с его телом. До самого конца, до костра.
Я не хотела сделать тебе еще больнее, – покаянно произнесла старушка. – Ты останешься с нами, пока не поймешь, что тебе нужно, дитя. Старый Иона и Анна помогут тебе, не обращай внимания на нашу глупую болтовню.
– Месть – мое право, – произнесла я. – Мой долг… но только не сегодня.
Старушка обняла меня, тихонько покачивая, и наконец меня охватила слабость, и я плакала, пока не выплакала все слезы до самого дна.
Больше я никогда не заплачу. Я дочь лейранского воина, клянусь щитами предков, я не стану плакать.
4
Я внезапно проснулась и вздрогнула, увидев перед собой на расстоянии вытянутой руки лицо Эрена. Он сидел на полу, скрестив ноги, и озадаченно разглядывал меня, его палец, готовый коснуться моей щеки, замер. Я резко села, и он отдернул руку.
– Держи подальше свои лапы, – бросила я, поправляя одежду и проводя пальцами по спутанным волосам. Как было бы хорошо, если бы он смотрел в другую сторону, как было бы хорошо, если бы я нашла способ избавиться от этих снов.
Эрен при звуке моего голоса сдвинул брови, словно надеясь упорным размышлением заставить слоги соединиться и обрести смысл.
Стоит ли вообще брать на себя труд разговаривать с ним? Я поморщилась, глядя на него.
– Как же мне от тебя избавиться? Я надеялась, ты просто еще один кошмарный сон.
Он старался заговорить, но снова смог издать лишь хриплое мычание. Его попытки становились все отчаяннее и по-прежнему не приносили результата, костяшки пальцев побелели, лицо вспыхнуло.
– Успокойся. Наверное, тебя ударили по голове и ты все забыл. – Я попробовала объяснить жестами. Как оказалось, некстати. Он махнул рукой, словно отметая мои глупости, и яростно пнул стул, который ударился о поленницу, дрова раскатились по всему полу, единственная стеклянная лампа на полке оказалась под угрозой.
– Убирайся! – Я указала на дверь. – Иди познакомься с Дарзидом.
Он остался, но я решила, что больше не стану с ним заговаривать. Не обращая на молодого человека внимания, я приступила к обычным утренним делам, периодически перешагивая через его длинные ноги и не поддаваясь искушению хватить его по голове чайником.
Я вынула из очага плоскую лепешку, ожидая, что он набросится на нее. Но он остался сидеть на полу, привалившись спиной к кровати. Одной рукой он скреб затылок и жмурился, словно его беспокоило яркое солнце, бьющее через дверь.
– Ты болен? – Расстроенная этой мыслью, я забыла о своем решении. – Будь ты проклят навеки, если принес с собой какую-нибудь заразу.
Понял он или нет мои гримасы, но он помотал головой, словно приходя в себя, поднялся на ноги и шагнул через порог в солнечное утро. Не успела я повторить свое «скатертью дорога», как он осел в грязь. Я бросилась к нему, ощущая дурацкий укол совести, словно изгнав Эрена, я стала причиной его падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25