Ты хорошо мне помогла: златыми
Трофеями тебя украшу я!



Афина
Спасибо за готовность. Но скажи мне:
Ты насладился ли аргивян кровью?



Аякс
Могу гордиться, насладился вдоволь!



Афина
И на Атридов меч ты обратил?



Аякс
Не обесчестить им Аякса боле!



Афина
Ты на тот свет отправил их, не так ли?



Аякс
100 И пусть теперь наград меня лишат!



Афина
Что ж, правильно. Ну, а Лаэртов сын?
Что с ним? Он спасся от руки твоей?



Аякс
Ты про лису проклятую спросила?



Афина
Про Одиссея, что с тобою спорил!



Аякс
Его, владычица, живьем я взял
На радость сердцу своему. В палатке
Сидит он; смерть же примет он не скоро.



Афина
Зачем не скоро? Что задумал ты?



Аякс
Привязанный к столбу хоромной сени…



Афина
Какую казнь готовишь ты бедняге?



Аякс
110 Он этот бич своей окрасит кровью!



Афина
Не издевайся над несчастным, полно!



Аякс
Во всем, Афина, воля будь твоя, –
Но он свою пускай потерпит кару!



Афина
Что ж, если сердце так велит, исполни
Все, что задумал; не жалей руки!



Аякс
Исполню тотчас. А тебя прошу я
И впредь союзницей мне быть такой!

Уходит в шатер.


Афина
Богов ты силу, Одиссей, на нем
Изведать мог. Вот человек! Видал ли
120 Ты прозорливей иль дельней его?



Одиссей
О нет, богиня. И тем больше жалость
Терзает сердце мне – хоть он и враг мой –
При виде унижения его.
И не о нем одном скорблю я. Все мы,
Все, что землею вскормлены, не боле
Как легкий призрак и пустая тень.



Афина
Так рассуждай и впредь, мой друг, и бойся
Богов надменным словом оскорбить.
Пусть ты сильней других своей десницей,
И пусть бездонней всех твое богатство, –
130 Не дай душе гордыней обольститься!
Ты видишь сам: все счастье человека
Дня одного добыча или дар.
К благоразумным милостивы боги,
Но ненавистен сердцу их гордец.

Афина исчезает. Одиссей уходит.

Парод

На орхестру вступает хор саламинских воинов.


Корифей
Теламонов наследник, что город блюдешь
На брегах Саламина средь волн голубых,
Твое счастие всем нам отрада.
Но когда над тобою Зевесов перун,
Когда речи данайцев порочат тебя,
Мы смущеньем объяты и в страхе дрожим,
140 Точно глаз голубицы пугливой.
Так, в последнюю ночь, что от солнца бежит,
Злоречивые вести по стану ползут
И бесславят тебя:
Что на выгона луг ты коварно проник
И добытый данайцами скот перебил,
Все, что после раздела хранилось у нас,
Поражая булата грозою.
Так сплетает рассказ про тебя Одиссей,
Его на ухо шепчет то здесь он, то там,
150 И все верят ему.
Убедительно лживое слово звучит,
Ему пуще рассказчика слушатель рад,
Все глумятся над горем Аякса.
Да, в великую душу нетрудно стрелять:
Промахнуться нельзя. Если кто про меня
Небылицы сплетет, не поверят ему, –
А имущего Зависть следит по пятам,
Между тем как толпа без великих мужей
Ненадежный оплот воздвигает в бою.
160 Лишь под сенью великого малый цветет,
Лишь от малых великий могуч и силен.
Но не внемлет глупец в ослепленье своем
Благомыслящей мудрости слову.
И тебя они ныне поносят, Аякс,
И не в силах мы им ничего возразить,
Переспорить не можем одни, б з тебя!
Они рады, что взоров избегли твоих,
Верещат, словно стая шумливых птенцов,
Но яви им свой лик, – как пред коршуном злым,
170 Оробеют внезапно и в страхе немом
Разлетятся, забыв об отваге.


Хор


Строфа
Вправду ль тебя Тавропола Тавропола («владычица быков») – культовое обозначение Артемиды.

, дочь Зевсова, –
О безотрадная весть,
Мать позора моего! –
На не деленный скот подняла меченосного?
За то ль, что не дал ей в добыче доли ты,
Иль что трофеем почтить
Ее забыл ты, иль за охоту – венком?
Иль меднобронный бог Эниалий Эниалий – культовое имя Ареса.

в бою
180 К тебе был ласков, ты же не вспомнил о нем
И ночным был страхом наказан?



Антистрофа
Нет, не поверю, чтоб в здравом рассудке ты,
Сын Теламона, скота
Кровью меч забрызгал свой!
Болезнь от бога – нам не осилить; но дайте же
О Зевс и Феб, отпор молве-злоречию!
Если же лживой молвой
Тебя порочат или Атридов чета,
190 Иль что Сисифом в ложе позора рожден Сисифом… рожден… – По одному из вариантов мифа, мать Одиссея еще до замужества отдалась Сисифу, чьим сыном он и является.

–
Молю, владыка! Лик из палатки явив,
Мглу развей навета лихого!



Эпод
Встань, поднимись скорей с одра! Не всю же вечность!
Ты на нем пролежишь в безделье стыдном.
Наш позор до небес горит!
Гордыня врагов мчится,
Не зная препон, шумно,
Как вихрь на горе в роще.
У них на устах смех лишь,
Обиды полна речь их,
200 У нас же болит сердце.


Эписодий Первый

Из шатра выходит Текмесса.


Текмесса
Дорогие гребцы с саламинской ладьи,
Эрехфиды Эрехфиды – потомки легендарного аттического царя Эрехфея, какими жители Саламина, строго говоря, не являлись.

, земли благодатной сыны!
Всем нам горе приспело, что верность храним
Теламонову дому в далекой стране.
Наш великий, наш сильный, наш грозный Аякс
Изболевшись, лежит,
Помраченный ужасною бурей.



Корифей
Что за тяжкое зло ночь могла принести,
День прошедший сменив? День прошедший сменив? – Доу постулирует перед этим стихом потерю в ркп. шести анапестических стоп. Таким образом удалось бы сравнять в объеме строфу хора со следующей строфой – ответом Текмессы, а главное – избежать анапестического монометра в начале строфы.
1 2 3 4 5