Еще как позволит. И так позволит, и эдак. Я знаю.
- Я первая, - вдруг сказала Алла Хамзеевна непререкаемым тоном. - Я
здесь уже полчаса, а вы только что пришли.
- Пожалуйста, пожалуйста, - уверил я. - Вы так вы. Мне все равно.
Кажется, я ее обидел. Она копит обиды на меня и складывает их в
обширную копилку. Сейчас ей очень бы хотелось, чтобы мне было не все
равно, чтобы я полез к Сельсину напролом, пихаясь локтями направо и
налево, а она бы не пустила и весь день ощущала бы удовлетворение от
выполненного долга и причастности к высшей справедливости. Нет уж, дудки
ей. И большой тромбон.
- Ты-то чего здесь? - спросил я Вацека.
- Своих на Юг отправляю, - скорбно пожаловался он. - Бумагу вот
подписать. И еще... - Он замялся.
- Давно пора, - одобрил я. - Почти все уже стариков отправили. А куда
предлагают?
- Нефтекумск, - с тоской сказал Вацек. - Вы случайно не знаете, где
это?
- Да уж наверное не на Таймыре, - хмыкнул я. - Ты чего такой скучный?
Кавказ, должно быть, или где-то около... Совсем не так плохо. Да, точно.
Северный Кавказ. Или около.
- А там зимой тепло? - спросил Вацек.
Этого я не знал. По здравой логике, летом, пожалуй, не холодно,
ледник далече. А вот зимой... Я развел руками. Вацек много от меня хочет.
Погодой на Кавказе я пока еще не заведую.
- А вы, Сергей Евгеньич, своих куда отправили?
- В Туапсе, - сказал я с неловкостью.
- А-а...
Нотку зависти в его голосе я все-таки уловил. Но так, самое
чуть-чуть, на пределе чувствительности. Мне опять повезло больше, чем ему,
а Вацек убежден, что так и должно быть, и разубедить его в этом нет
никакой возможности. Он всегда относился ко мне с громадным пиететом, еще
с тех пор как я, тогда вечно злой от бессонницы аспирант и сам вчерашний
студент, за неимением других погонял оказался у него в руководителях
дипломного проекта. Крупных звезд с неба он не хватал, мелких тоже, но был
как-то трогательно старателен и после диплома остался на кафедре
инженером. Субординацию он и тогда уважал, и теперь уважает, только у него
она особая. В его табели о рангах на втором месте, сразу после Сельсина,
вписана моя фамилия, и, кажется, навечно. Он сделает для меня что угодно,
но говорить мне "ты", на что я не раз и не два пытался его подбить,
органически не способен. Если я скажу ему, что в интересах дела завтра его
повесят, он придет со своей веревкой и мылом в кармане. Мне с ним бывает
неловко. Вот как сейчас.
- Некоторые считают, что главное устроить своих родственников, -
сказала Алла Хамзеевна, глядя прямо на меня, - а там хоть трава не расти и
остальные пускай отправляют родителей околевать в этот самый Земноводск...
Я ее проигнорировал.
- Тут м-м... такое дело... - сказал Вацек. Было видно, что он не
знает, как начать. - Э-э... Ржавченко умер, вы знаете?
Секретарь икнул и укусил бутерброд. На меня сдержанность Вацека тоже
произвела впечатление. Умер... гм. В общем, конечно, умер. Похоже, процесс
был не лучше результата. Истерзанный труп Ржавченко был найден вчера между
новым корпусом и спортзалом какими-то студентами со второго потока на
отработке трудовой повинности по уничтожению снега. Говорят, долго не
могли опознать. Студентов сейчас трясут, но много ли вытрясут, неизвестно.
- Еще бы, - сказал я. - Жаль: хороший был мужик. Кремация, кажется,
послезавтра. Ты пойдешь?
- Н-не знаю... Да, наверное. Я это... Я э-э... вот что хотел
сказать... Раз уж его убили... - Слова из Вацека шли туннельным переходом,
пробиваясь сквозь потенциальный барьер. Он страшно мучился и вид имел
такой раскаянный, будто сам и убил. - Тут э-э... вот какое дело...
- Ржавченко читал лекции в "два-Б", - опять встряла Алла Хамзеевна, и
Вацек кинул на нее взгляд, отчаянный и благодарный одновременно. - И еще
вел семинары в трех группах.
До меня начало доходить.
- Угу, - произнес я с пакостным предчувствием. - И кому теперь все
это... добро?
- Вам, конечно, - с энтузиазмом сказала Алла Хамзеевна. - Вы у нас
молодой и способный, даже чересчур, вам и палку в руки...
Я исхитрился сдержаться, чтобы ее не убить.
- Вам только лекции, Сергей Евгенич, - поспешил вставить Вацек. -
Семинары будут у Конюхова, он как раз сейчас там...
Там - это, конечно, у Сельсина. Я прислушался. В кабинете декана уже
не кричали. Сельсина слышно не было, а второй голос - теперь я и сам узнал
Конюхова - упрашивал, настаивал, умолял... Тоже напрасное занятие. Если
Сельсин позволит слезам и соплям влиять на свои решения, на его место
пришлют кого-нибудь другого.
- Ясно, - сказал я, стараясь не выражать эмоций. - Меня, надо
полагать, тоже обчистили. Не знаешь случайно, что отбирают?
- Кажется, знаю, - сказал Вацек, глядя себе под ноги. - Лабораторные
в первом потоке. Но это, по-моему, еще не наверняка...
Секретарь потерял интерес к разговору, зевнул и жизнерадостно
потянулся. Потом поискал под столом, поймал жужелицу и принялся обрывать
ей ноги.
- Так... И кому отдают?
- Мне. - На Вацека было жалко смотреть.
Я медленно сосчитал до десяти. Потом эта дура Хамзеевна, не
удержавшись, хихикнула, и я продолжил счет. Ай, спасибо! Спасибо Вацеку и
спасибо Алле Хамзеевне. Очень вовремя вы здесь оказались, вот что я вам
скажу. Не будь вас, я бы сейчас прямиком рванул к Сельсину драть глотку и
терять от обиды лицо. Как вот сейчас Конюхов. Хотя, конечно, всучить
дубоцефалов, да еще с потока "два-Б", взамен нормальных студентов - это
подлость, которую я Сельсину не прощу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12