Он убирал руку -- но это помогало мало. Совсем это не помогало.
Мы заставляли себя смотреть. Мы заставляли себя запоминать. И не
отворачиваться. То, что было с нами до этой минуты, выглядело сейчас детской
забавой. Чэну-Мне особенно врезалась в память яркая тряпичная кукла,
которую огонь и ветер по неясной прихоти пощадили, и сжимавшая ее детская
рука. Просто рука, без тела. Кукла, рука и ветер, играющий с горелым песком.
До сих пор у любого из нас была возможность выбора. Выбора пути, выбора
между жизнью и смертью -- другое дело, какой ценой! -- выбора того или иного
поступка. А какой выбор был у этого ребенка?!
Эту деревню -- такой, какой она была сейчас -- стоило сохранить. И возить
сюда Блистающих, желающих научиться убивать.
Они научились бы.
И таких деревень стало бы много.
"Вот она -- безысходность истины Батин," -- подумал Я-Чэн.
Но вслух мы ничего не сказали.
... Ни одного Блистающего мы не нашли. Те, кого шулмусы и Дикие Лезвия не
забрали с собой, были убиты и сброшены в колодец.
Прообраз священного водоема Желтого бога Мо.
Мы молча постояли над этой могилой, обнажившись -- и двинулись прочь.
Вокруг нас сочилась пылью и страхом Шулма.
Отныне -- Шулма.
5
-- Куда они могли направиться?
Ножи Бао-Гунь не ответили. Взгляд знахарки Ниру не выражал ничего, губы
плотно сжаты.
-- Куда они могли направиться?!
Не сразу, но смысл вопроса дошел до них.
-- Туда,-- острие одного из ножей и правая рука Ниру указали на северо-запад,
к невидимой отсюда границе песков Кулхан.-- Если не задержались, осматривая
окрестности.
-- Почему именно туда?
Я уже понимал, что это еще не нашествие; а просто передовой отряд, который
не двинется вглубь страны до подхода основных сил.
-- В это время года в Кулхан можно войти и выйти только там. Левее --
зыбучка. Справа -- черный песок, кони собьют копыта.
-- Даже подкованные?
-- Подкованные -- на день позже.
-- Тогда -- едем!
Кони с облегчением рванулись вперед -- и вскоре бывшая деревня Сунь-Цзя
скрылась за пологими холмами, поросшими редким клочковатым кустарником.
Ехали до самого заката.
Когда начало темнеть -- разбили лагерь. Ни шуток, ни разговоров, ни Бесед.
Люди молча поужинали и, выставив дозор, забрались в шатры.
Я лежал рядом с Чэном. Его правая рука покоилась на мне.
Мыслей не было. Только гулкая звенящая пустота -- одна на двоих.
Сон долго не шел.
Потом пришел.
Тот самый сон.
А потом мы проснулись.
6
... Заррахида с Саем, равно как и Коса, в шатре не было -- мы с Чэном отыскали
их снаружи, где они предавались обычному занятию: оба Блистающих( Сай уже
понемногу начал перенимать замашки эстока ) и деятельный ан-Танья всячески
распоряжались.
Причем распоряжались сразу всем: приглтовлением завтрака для Придатков,
свертыванием лагеря, седланием лошадей, и так далее, и тому подобное, не
считая множества разных мелочей. Распоряжения шли, разумеется, от имени
Высшего Дан Гьена и Высшего Чэна Анкора. Мы с Чэном их всемерно
одобрили ( про себя! ) и принялись наблюдать за всей этой суматохой,
изображая снисходительное удовлетворение расторопностью своих дворецких.
Благодаря тому, что мы молчали и ни во что не вмешивались, отряду весьма
быстро удалось продолжить путь.
Нас по-прежнему вела семья Метательных ножей; Чэн скакал бок-о-бок с их
Придатком, знахаркой Ниру. Слева, сразу за узкой полоской полей, по краю
которой мы ехали, возвышались скалы, справа -- подступала изрытая
оврагами, иссохшаяся и покореженная земля.
Еще не Кулхан, но уже -- почти.
Почти.
Это только в Беседе почти не считается...
Проехать, как я понял, можно было только здесь -- и я старался не думать о
том, что будет,если дичь давно ушла от преследования.
Поля вскоре закончились, начались унылые солончаки, безрадостно-
одинаковые, а за ними просматривалась гряда песчаных барханов.
Мохнатая неказистая кобылка, на которой ехала Ниру с ножами Бао-Гунь,
остановилась.
-- Вон граница песков Кулхан,-- неторопливо звякнул верхний нож.
Я выскользнул из ножен и взмыл над головой Чэна.
Вскоре наш растянувшийся отряд собрался вокруг нас.
-- Они должны были выйти именно сюда? -- осведомился Чэн у Ниру.
-- Да,-- коротко отозвалась та.-- И пришли тоже отсюда.
-- Тогда снимаем поклажу и осматриваем окрестности. Глядишь, отыщутся
какие-нибудь следы...
Пока коней освобождали от тяжести свернутых шатров, провизии и бурдюков с
водой, мы с Чэном подъехали к Асахиро и Но-дачи.
Кстати, только сейчас я сообразил, что Обломок за всю дорогу так и не
произнес ни единого слова.
-- Как ты думаешь, Но, где их искать? -- негромко поинтересовался я.
И увидел, как Дзю глядит куда-то в сторону, высовываясь у Чэна из-под локтя.
-- Не надо их искать! -- громко и отчетливо заявил Дзю.
И уже тише добавил:
-- Вон они... сами нашлись.
Это и были первые слова шута за истекшие двое суток дороги.
7
... Облако глухо ворчащей пыли неслось на нас. Нет, не неслось -- расстояние
было довольно-таки большим, и поэтому казалось, что облако просто
разрастается, вытягиваясь поперек собственного пути, выгибаясь краями
навстречу нам, словно буро-ржавый Чань-бо устремлял вперед свой
полумесяц...
-- Ориджиты,-- бросил Асахиро.
-- Кто? -- не оборачиваясь, спросил Я-Чэн.
-- Дети Ориджа. Племя такое...
-- Откуда знаешь?
-- Вижу...
И он замолчал.
Не знаю, что там видел Асахиро -- ни я, ни Чэн ничего толком разобрать не
могли. Напряжение, копившееся во мне с недавних ( или давних? ) пор,
заставляло меня звенеть, подобно струне чанга в ожидании прикосновения
умелых пальцев чангира, и я лишь недоуменвал -- почему мы медлим, почему
ждем, почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169