Словно опускаются на дно.На самом— то деле все случилось в одно мгновение. Стекло в витрине подалось внутрь, рассыпалось мелкими блестками и веером разлетелось по салону, втыкаясь в накренившийся стенд сотнями блестящих игл. Ажурный мостик напротив галереи лопнул, и над балконом повис, покачиваясь, искореженный скелет арматуры, а сверху, лупя по уцелевшим перекрытиям лопнувшими тросами, стремительно падал лифт, и там, в нем, металось, билось о прозрачные стены что-то пестрое.И над всем этим заливался заходящийся женский плач.Грохот все еще раздавался — но это уже было эхо взрыва. Сверху падали какие-то обломки, что-то взрывалось в магазинчиках и кафе, фонтан на первом этаже превратился в облачко пара.Осторожно поднялся. Глаза запорошило осыпавшейся штукатуркой, и какое-то время я тер глаза, смаргивая слезы. Доминик лежал в витрине, неловко раскинув крылья. Из горла у него торчал обломок стекла, и лунный мажор на картине был залит кровью.Себастиан медленно выбирался из-под покосившегося стенда.— Что это было? — Он оглушенно покачал головой.Я сквозь зубы сказал:— Похоже на бомбу…Тут он увидел тело.— Старший! — Он потряс Доминика за плечо, потом в ужасе уставился на измазанные в крови растопыренные пальцы. — Лесь, он…— Да…— Но как же… — Он озирался, не в состоянии осмыслить случившееся. — Почему?— Откуда я знаю — почему.Он скорчился и застыл, прижав руки к животу. Господи, подумал я, он же сейчас вырубится.— У тебя шок, — сказал я, — уходи. Нужно выбираться. Тут сейчас опасно — могут начаться пожары.Тогда, подумал я, весь Пассаж превратится в гигантскую душегубку. Часть выходов и так наверняка завалило, остальные — забиты обезумевшими людьми и мажорами.— А ты?Я сдернул со стенда пестрые тряпки.— Пойду вниз. Наверняка кто-то еще нуждается в помощи. А ты иди… и позвони родителю, пока он там с ума не сошел.— Нет, — твердо сказал Себастиан, — я побуду тут. С Домиником… Одного нельзя. Не положено. Зачем это, Лесь? Зачем?Я молча пожал плечами.Если бы Себастиан не завел тот разговор про Нижний Город, я, пожалуй, не обратил бы внимания. И даже теперь не был уверен, действительно ли в нарядной толпе мелькнула та женщина, с которой я столкнулся в церкви? Сейчас-то она была одета и причесана как преуспевающая горожанка, но ошибиться трудно — она была очень красива. Невероятно красива.
* * *
Домой я добрался только заполночь. Вся одежда была перемазана задубевшей, высохшей кровью — я содрал ее, кинул в бак стиральной машины и в одних трусах уселся перед телевизором с банкой пива в руках — переодеваться сил уже не было. Тут же позвонила Валька, совершенно обезумевшая, — похоже, она пыталась дозвониться последние часа четыре, не меньше, с тех пор, как сообщения о взрыве впервые появились в сводках новостей. Я сказал ей — со мной все в порядке.— Но где же ты был? — надрывалась она.Чтобы не слишком пугать ее, я сказал, что был на призывном пункте — нас мобилизовали — всех, у кого начальная медицинская подготовка. Слишком много жертв, скорая не справлялась.Жертв и впрямь было много.Включил телевизор: обычно после двенадцати идет какой-нибудь симфонический концерт по первой да унылый сериал по второй, но сейчас — все каналы были забиты новостями, сводки следовали через каждые полчаса. Но толком так ничего нового и не узнал — то ли в действительности ничего не известно, то ли информацию засекретили. С них станется, подумал я, хотя шила в мешке не утаишь — Пассаж все-таки, центр Города, а число жертв перевалило за две сотни — из них, по меньшей мере, половина мажоров, а некоторые останки до сих пор не могут опознать.После первых выпусков, в которых сквозила растерянность и факты подавались без всяких комментариев, последовали первые официальные заявления — даже на втором канале их читал мажор, а не человек, что само по себе подчеркивало их официальность. Пока никто не взял на себя ответственность за взрыв, сказал он, но устройство было слишком мощным, чтобы считать случившееся в Пассаже делом рук какого-нибудь одного маньяка. Взрывчатку, понятное дело, используют на строительных работах, но о фактах хищения за последнее время ничего не известно, да и речь шла не просто о взрывчатке, а о бомбе с часовым механизмом; взрыв произошел в конце дня, когда Пассаж переполнен, и это отнюдь неслучайно.Я провалялся в постели дольше обычного, но торчать дома в одиночестве было совсем уж тошно. Позвонил Киму — его не было… Должно быть, ушел по вызовам.К утру ничего не прояснилось. Разве что сказали, что все выходы из города перекрыты, на мостах и трассах стоят кордоны, а речной вокзал оцеплен. Насколько я понял, — Нижний Город оцепили тоже. Может, им все же что-то известно? Включил приемник: хотел послушать Америку, но ее глушили, как давно уж не глушили.Дело шло к полудню, когда я все же собрался в институт. Но по пути к остановке меня перехватил Себастиан.Выглядел он паршиво, даже хуже, чем вчера, хотя тогда казалось, хуже и невозможно.— Можно тебя на минутку, Лесь?— На минутку — можно, — устало согласился я. — Ты нормально добрался?— Чего? — удивился он, потом сообразил. — Это ты про вчера? Нормально…Он помолчал, потом уныло сказал:— Ты знаешь, везде патрули.— Это утешает.— Мне пришлось… — Он вновь замолк. Да что же такое с парнем… — Мне нужно с тобой поговорить, Лесь. Очень. Очень.— Мне тоже паршиво — не ты один такой нежный. И вообще — может, хватит с тебя приключений? Сидел бы дома…Вооруженный постовой на перекрестке уже начал подозрительно поглядывать в нашу сторону. Я взял Себастиана под локоть — он даже не попытался отстраниться — и потащился с ним вниз по улице, по направлению к парку… Себастиан нервно хлопал крыльями, распугивая многочисленных голубей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30