— Я слушаю.Ну что ему надо от меня, в самом деле?— Не злись так, Лесь, — попросил Себастиан, — пожалуйста…Асфальт блестел, словно его долго и тщательно отмывали от крови, купы каштанов отражались в нем вниз головой.— Пошли, а то мусор смотрит.— Мусор? — удивился Себастиан. — Ах да…— Сейчас все всех будут подозревать. Так что ты хотел сказать?Себастиан поглядел на меня своими сплошь черными глазами, которые то и дело подергивались мутной пленкой третьего века.— Лесь, — Себастиан неловко посмотрел на меня, — это не может быть Адам?— Это может быть кто угодно… — Я остановился и в свою очередь уставился на него. — Погоди. Почему ты так думаешь?— Он нас ненавидит.Я вздохнул.— Себастиан, вас ведь ненавидят очень многие… но далеко не все из-за этого пойдут на то, чтобы взорвать самый людный в Городе торговый центр. Ну, при чем тут Шевчук, скажи на милость?— Он… занимается чем-то… нелицензионным… Я видел, как он прятал… какое-то оборудование…— Какое?— Не знаю, Лесь. Оно было завернуто — упаковано. Он его у Бучко держал… наверху… потом унес. Он меня… — Себастиан вновь уставился на меня своими глазищами и с трудом произнес: — Я и сам принес ему… он просил… Горелку бунзеновскую… охладитель… Тогда получается, если это он, я тоже виноват. Ты понимаешь?— Погоди… Он сказал, для чего ему все это?— Сказал. Что с лекарствами плохо. Поставки урезают. В роддомах сепсис. Что он сам. Пытается.— Может, оно и так. — Я покачал головой. — Послушай, Себастиан… Ты вообще где учишься?— На философском, — машинально ответил он, — на первом курсе… только какое…— Для того, чтобы сделать бомбу, вовсе не нужен охладитель. Нужна взрывчатка. Ты же не доставал ему взрывчатку.— Нет… но… А он сам — не мог?Все мы в институте проходили фармакологию. Неорганическую химию, впрочем, тоже проходили.— Кому теперь верить, Лесь? — безнадежно произнес Себастиан. — Я ведь хотел, как лучше. Хотел помочь — чтобы люди… без ограничений… чтобы их способности раскрылись! Это же несправедливо — только потому, что мы первые…Да, подумал я, несправедливо… Сначала вытеснили нас с Дальнего Востока, пастбища все перепахали под плантации корнеплодов, рисовые поля осушили, а потом, когда целые племена, оголодавшие, обездоленные, стронулись с места и хлынули в Европу, явились такими спасителями… Спустились с неба на своих аэростатах… Понятно, как их тогда приняли! И помогли отбить нашествие, помогли построить панцирные машины, и зеркала, и катапульты… Неудивительно, что мы им покорились — сами просили, чтобы взяли наши земли под крыло… Тогда, согласно официальной истории, и началась эра воссоединения. К обоюдному процветанию…— Если я скажу об этом… даже родителю… Он ведь арестует Адама — сразу же арестует. Знаешь, что сейчас в высших сферах творится? А как я Бучко в глаза смотреть буду? Особенно если окажется, что он не виноват — Адам!— Ты что же, предлагаешь мне выяснить, виноват он или нет? Так я прямо подойду к нему и спрошу: «Адам, скажи мне по старой дружбе — не ты Пассаж взорвал?» А он мне так прямо и ответит…— Но мне-то уж наверняка не ответит, — возразил Себастиан.Он порылся в кармане и вытащил пластиковый квадратик.— Это еще что?— Это пропуск. В Нижний Город теперь нужен пропуск. Я его на твое имя выписал.Бланк наверняка спер у родителя, подумал я. Ох, наплачется с ним его родитель, как пить дать, наплачется.— Ты меня намерен впутать в какую-то очень неприятную историю, Себастиан.— Пожалуйста, Лесь! Пожалуйста! Иначе — что мне остается?Да он меня шантажирует, дошло до меня. Не пойду, он донесет на Адама — и на всех остальных тоже.— Только руки на себя наложить…— Хорошо, — устало сказал я, — хорошо. И откуда ты только взялся на мою голову!
* * *
Подол и впрямь был оцеплен — ничего серьезного, но взъезд перекрыт шлагбаумом, и у шлагбаума стоят патрульные. Не мажоры, люди — видно, власти все же боялись обострять обстановку, — но все вооружены, все в касках и бронежилетах, при полном параде.Я предъявил свой пропуск и удостоверение личности. Сказал, что представлял наверху картину из галереи «Човен» и теперь хочу известить владельца, что она пострадала при взрыве.Меня пропустили. Правда, предварительно обыскали — на предмет оружия, я полагаю.Бучко, пригорюнившись, сидел за застеленным газетами столом.— Тебе самогону? — сходу спросил он.— Лучше вина, если осталось.— Зачем — осталось? Целая канистра есть. Недавно заправил.Я отхлебнул теплого вина, оно показалось мне чересчур кислым.— Слыхал, чего творится? — вздохнул Бучко. — Говорят, постоянные кордоны поставят — теперь так просто не пройдешь… Хотел бы я знать, какие гады…— Я там был, — сказал я. — Этот твой… ученичок… потащил твой подарок в салон в Пассаже, хотел выставить…Бучко слегка оживился.— И что?— Нет больше того салона…Он вновь протяжно вздохнул.— Еще бы немного, и у меня начали их брать, — грустно сказал он, — а, впрочем, хрен с ними… разве они чего понимают. Ладно, будь здоров.— Тебе того же. — Я поднял стакан.— Малый хоть цел?— В шоке…— Нежные они, — он осуждающе покачал головой, — кишки слабые.— Брось, не такие уж они нежные. Вон, как нас в свое время скрутили — и по сю пору оправиться не можем… А что до малого — так он там сидел с убитым родственником посреди этой кровищи… Я чего пришел? Худо дело, Игорь… Шум поднялся… Малый сказал, Шевчук у тебя держал что-то… Оборудование какое-то…— Донести хочет, — спокойно проговорил Бучко.— Хотел бы — уже донес. Неспокойно ему, понимаешь? Сам-то ты хоть знаешь, что это?— Так, мелочи это, — буркнул Бучко. — Он лабораторию хотел организовать… фармацевтическую… пока у мажоров допросишься… А я заодно попросил его фильтры мне на змеевик поставить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30