— Я? — Он аж задохнулся. — Я паразитирую?— Да ладно тебе, — примирительно вмешался Бучко. — Оставь ты парня в покое.Но Шевчука уже было трудно остановить.— В демократию играешь. Острых ощущений захотелось… А ты поживи тут, в Нижнем Городе, походи по улицам.— Уж походил. — Себастиан машинально потрогал разбитую губу.— Нищета… грязь… — гнул свое Шевчук. — Крысы…— Господи, Адам, — удивился я, — так тут же именно люди всем и заправляют… На что ты жалуешься?— Когда людей ставят в такие условия, — зловеще сказал Шевчук, — ничего хорошего ждать не приходится. Почему я за каждую таблетку антибиотика отчитываться должен? Почему, чтобы пенициллин колоть, я должен мажора вызывать? А если, пока заявка до верха дойдет, больной умрет?— Так я же… — растерянно сказал Себастиан.— Что — ты же? — холодно спросил Шевчук, глядя ему в глаза.Наступило неловкое молчание. Бучко игриво произнес, явно желая разрядить обстановку:— А ты лучше куб перегонный принеси. Змеевик хотя бы.— Брось, — вмешался Шевчук, — зачем тебе еще один? У тебя ж в кладовке…— Так, — неопределенно ответил Бучко, — на всякий случай. Да, кстати, насчет самогона…Он нырнул в кладовку и вышел оттуда с мутной бутылью. Горлышко бутыли было заткнуто свернутой из газеты пробкой. Похоже, дело шло к большой пьянке. Может, Шевчук и станет попокладистей после принятого, а, может, и нет…— Адась, можно тебя на минутку?Он неохотно встал из-за стола.— Ну, чего тебе?— Выйдем…Мы вышли в крохотный тамбур. Шевчук настороженно глядел на меня исподлобья. Да он же сейчас решит, что я тоже провокатор! — осенило меня. Придурок он, этот Ким. Надо же, кот чихает…— Ну? — хмуро сказал Шевчук.— Адась… не в службу, а в дружбу… Тут вчера тебя один малый искал… может, у тебя случайно… пара-другая граммов…— А, — холодно сказал Шевчук, — этот… А теперь он, значит, тебя послал… Что, наверху уже антибиотиков нет?— Да ему не для себя… Кот у него, понимаешь…— Кот… — фыркнул Шевчук. — Я ему сказал — у нас тут этих кошек… пусть ловит любую паршивую тварь, она ему еще спасибо скажет. Зажрались вы там, наверху. С жиру беситесь.— Какое там — с жиру, Адась, он же лимитчик. Электрик по разнарядке. У него никого и нет, кроме кота этого…— Тебе-то что до него? Дружок, что ли?— Мы тут с ним одно дело задумали… Считает он здорово…У Шевчука появился какой-то проблеск интереса в глазах.— Надо же… всегда ты был таким… добропорядочным.— Я и сейчас добропорядочный. Такую штуку, как мы с ним, в Америке группа Шапиро вполне легально разрабатывает, я слышал…— Что нам та Америка, — неопределенно проговорил Шевчук. — А чего этот твой электрик на черный рынок не пошел? Вон, в доках толкачей полно…— Боится он, Адась. Мало что — отраву какую подсунут, так его самого заметут. А он же и так… на птичьих правах…Шевчук помялся.— Есть у меня пара граммов… на случай держал… но…— Да я, сколько попросишь…Он заломил такую цену, что у меня глаза на лоб полезли, но я молча отсчитал купюры.— Кот… — бормотал Шевчук, пряча деньги в карман, — одурели, суки… у нас тут детям не хватает, я в районке за каждую ампулу… Погоди здесь…Он развернулся и пошел по лестнице вниз. То ли и впрямь прятал свои запасы где-то поблизости — подставит он этого Бучко когда-нибудь, ох, подставит! — то ли просто не хотел, чтобы я видел, что он таскает антибиотик с собой. Я стоял, прислонившись к стенке, из комнаты доносились возбужденные голоса. Самоуправление… равные права!… Текущая политика… До утра ведь не успокоятся…Шевчук вернулся, не глядя сунул мне в руку крохотный пакетик.— Держи.Я молча спрятал пакет во внутренний карман пиджака. Лучше убраться отсюда, пока все тихо. Когда вернулся в комнату, Бучко разливал самогон по стаканам.— Присоединяйся, — широким жестом пригласил он.— Нет, ребята, я, пожалуй, пойду.— Ты чего? — удивился Бучко. — Мы ж только начали.Покосился на Себастиана — тот, похоже, уходить не собирался, — лестно ему…— Да ты не беспокойся, малый свой, он не заложит, — неправильно истолковал мой взгляд Бучко, — подумаешь, указ они ввели… да кто его выполнять будет, этот указ? Как гнали, так и будем гнать.— Мне-то что?— Ну так выпей…— Тебе налить, Себастиан? — спросил Шевчук.— Брось, — вмешался я, — ты что, отравить его хочешь? Ему ведь мало надо — сам знаешь, какой у них обмен… Хватит, Себастиан. Пошли отсюда.— А ты что — его опекаешь? — неприятно прищурился Шевчук.Я пожал плечами.— Нет, правда, Лесь, — уперся этот придурок, — я и сам могу…— Приятно было познакомиться, ребята, — сказал я, — я пошел… Вызывай такси, Себастиан.— Я, может, тут еще побуду, — запротестовал тот. Им овладело чувство товарищества — точь-в-точь мальчик, впервые попавший в мужскую компанию.— Ты мне обещал.— Верно, Лесь, или как тебя, — неожиданно поддержал Бучко, — если уж уходишь, так и малого забери. Куда я его потом? Мне неприятности не нужны.Себастиан неохотно стал накручивать диск телефона.— Сейчас приедут, — сказал он.Мы стали спускаться по лестнице. Бучко, кряхтя, брел за нами.— Чья галерея? — бормотал он на ходу. — Моя галерея. У кого неприятности будут — у меня…— До встречи, Лесь, — сказал за спиной Шевчук.А Себастиан обернулся и торжественно проговорил:— До встречи, товарищи!Лучше бы они не боролись за него, за это равноправие… уж больно фальшиво у них получается… Порой понимаю Шевчука.— Брось, малый. Какие мы тебе товарищи?— Да что ты, Лесь, — удивился Себастиан, — обиделся? Ничего, что я на «ты», ладно?— На что мне обижаться? Нравится в демократию играть, на здоровье.— Это не игрушки, — возразил тот патетически.— Чистый придурок, — пробормотал за спиной Бучко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30