— Сколько же ей лет?
— Пятьдесят. А то и больше. Чего ты хочешь, они ж эльфы!
— А я думал, вон та, черная, старше…
— У нее просто была бурная молодость, — поясняет Арагорн звонко.
Гимли с Леголасом усаживаются в уголок, держась за руки.
«Так я и думала», — думает Генка.
— А писатель? — вертит головой Дюша.
— Ой, — выдыхает Арагорн, — вот он!
У писателя тонкая талия, затянутая кожаным ремнем, черная кожаная куртка с заклепками, волосы до плеч, девичьи ресницы и нежная кожа. Он очень брутален.
Пружинистой походкой он выходит из боковой двери и, скрестив руки на груди, становится посреди комнаты.
По прыщеватому лицу Арагорна разливается алый румянец. Дюша немного комплексует. По сравнению с писателем он натурально начинает ощущать себя хоббитом.
— Все, что вы хотели знать об эльфах, но боялись спросить, — говорит писатель, притоптывая остроносым сапогом.
За его спиной Гимли с Леголасом шуршат пакетиком с чипсами. Дюша осознает, что тоже хочет кушать. Типично для хоббита. Хоббиты вообще не склонны думать о высоком.
— Вообще-то, — томно говорит Гил-Эстель, — ничего такого, чего бы я не знала об эльфах, не существует в природе. А вы лучше о себе расскажите.
— Писатель! — говорит писатель, прохаживаясь по комнате со скрещенными руками, — вы, ребята, думаете, что вот станете вы писателями и будут вам и деньги, и слава, и сало в шоколаде… А носом в дерьмо — не хотите? Так вот, друзья, готовьтесь к тому, что вас последующие пятьдесят лет вашей жизни будут тыкать носом в дерьмо! Критики, фэнье, вообще удоды всякие! А ты писатель, ты терпи… Всем по морде не дашь!
— Пятьдесят лет, — бормочет Гил-Эстель, — что для эльфа время…
— Ну, я не эльф, — говорит писатель, у которого чуткий слух. — Вы ведь об этом хотели спросить, да? Так вот, отвечу честно. Не эльф. Так, четвертьэльф… Но, если надо, могу работать правой, как полуэльф, а то и чистокровка.
— Нездешний!!! А много вас, таких, на четверть? — жарко шепчет Арагорн.
— А то, — соглашается писатель, — телевизор не смотрите? Все, вплоть до правящей верхушки нации.
— И сам?
— А то. Полу.
— Это же, — говорит Генка, — что же получается? Бескровный переворот?
— А тебе какого надо? С мозгами на стенке? — вежливо спрашивает писатель. — Вообще-то они могли устроить. Но не захотели. Чего ты хочешь — они ж эльфы. Они гуманные, блин. Они даже ор-кам дышать дают. Ну, ладно, полуоркам.
— А эти что, тоже есть?
— А то. Ты что, телевизор не смотришь?
— И на верхнем уровне?
— И на верхнем уровне. Теперь их вроде поменьше стало, когда наверху эльфинит… Но тренированный глаз отличает.
— А! — обрадованно говорит Мелиан-Йенифер, — я даже знаю кто.
— Ну, вот видите.
— Они, орки, грубые такие. И непрозрачные. А эльфы хрупкие такие, светлые… И тени они почти не отбрасывают.
— Точно, — подтверждает голос из угла.
— И ничего не точно, — раздраженно говорит писатель, — тени не отбрасывают вампиры. А вокруг эльфов аура.
— Эманация добра и света, — подсказывает Мелиан-Йенифер и медленно отбрасывает на спину перевитые золотым жгутом локоны.
— Насчет добра не сказал бы, — тут же возражает писатель, -это общественное сознание породило идиотский стереотип доброго эльфа. А я, между прочим, знал одного темного эльфа, который служил в дивизии «Эдельвейс». Снайпер был просто потрясающий… И неуловимый, как тень, и кличка у него была подходящая — Серкэрог, кровавый демон. Народу положил немерено. И людей, и орков.
— А орки на чьей стороне воевали? — спрашивает Дюша, увлеченный внезапно открывшейся перед ним неведомой стороной Великой Войны.
— Да на обеих. Как и эльфы. Так вот, Серкэрог дослужился до оберштурмфюрера, потом, когда рейх гробанулся, бежал в Южную Америку, там стал.наркобароном, потом неспокойно ему стало, муторно, мол, вокруг одни низшие обезьяны, интересу никакого, так он перебрался в Непал, поселился в буддийском монастыре, молитвенное колесо крутит, мантры читает. Монахи его уважают. Саниази он у них. Святой.
— Это потому, что он все ж таки обратился к добру, — говорит Гил-Эстель.
— Да нет, просто не стареет он. И раны на нем заживают как на нормальном эльфе, то есть быстро. Они, индусы, таких уважают. Считают воплощением Будды. Вот он и воплощается потихоньку. А надоест — опять уйдет. Киллером наймется, или там, в бодигарды. Серкэрог, он такой. Я ему как-то говорю — слушай, Серега…
— Где?
— Да в Непале. Там мы с ним и познакомились. Хотя я и раньше, еще тогда, в Альпах… Но это не для прессы. Для прессы я простой русский парень, ясно?
— Может, следующий ваш роман… — подсказывает Черный Эльф из Питера.
— Не думаю. Я устал. Я хочу отойти от этой темы. Писать о простых человеческих чувствах. Отобразить простого русского человека, гражданина нашей загадочной страны. Это вам не про эльфов кропать — тем более менталитет нашего человека настолько причудлив, что никакому эльфу не снился.
Хорошо сохранившаяся Василиса, шлепая подошвами, ходит между сидящими, наливая в пластиковые стаканчики вино из пакета с краником. Проходя мимо Генки, она наклоняется и тихо говорит:
— Шухер, гирла. Сматываться пора. Забирай своих френдов и двигай через задний ход. Мимо сортира — и вперед! Там дорз на хуке.
— Чего ради? — недоумевает Генка. Она только-только успела расслабиться. Вокруг полно народу, флигель обнесен стеной, враг не прорвется.
— А того, — мрачно говорит Василиса, — что тени удлинились вдвое. Типа, ваше дело — бежать, их — догонять. А мы их задержим. Ду нот 6и эфрейд, маленькие герои Средиземья. И гомиков этих, эльфа с дварвом тоже забирайте.
Генка торопливо глотает вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61