— Не знаю, — печально ответила ее собеседница, — может, их никогда не было. Но разве ждать близких — безумие?
Генка не знает.
— Я насчет Средиземья, — говорит она очень убедительно, — оно существует! Правда! Оно даже сюда пришло. Здесь есть эльфы — настоящие, замечательные эльфы, сама Владычица, честное слово, и Саруман, и его волколаки. Саруман-то, представляешь, где сидит? В высотке на Воробьевых! Ничего себе, да?
— Наверное, — с сомнением в голосе говорит девушка, — ты все-таки сумасшедшая. Уж извини, конечно.
Генка отчаянно трясет головой, так что вокруг ее лица мотается черное облачко волос.
— Нет! Это мир сошел с ума. Ты знаешь, тут творится что-то ужасное, — говорит она. — Но самый ужас в том, что люди предпочитают ничего не замечать. Они так привыкли к своему миру, что отказываются видеть, что он ползет по швам.
— Ну, это естественно, -спокойно замечает девушка. Генку раздражает, что она не видит ее лица, — люди ничего не видят, даже когда от их мира почти ничего не остается. Так уж они устроены.
— Я надела кольцо, — говорит Генка, — то есть… А, ладно, пропади все пропадом, тоже мне, страшная тайна! В общем, оно было у меня, пока не отобрали, ну, То Самое, оно, ну, ты же знаешь, помогает видеть… Так я ТАКОЕ увидела! Грифоны летают и всякие другие создания, которых тут сроду не было.
— Бедная девочка, — тихонько говорит собеседница, наматывая на палец блестящую прядку.
— Да нет, ничего, они пока меня еще не тронули, но…
— Дело в том, — говорит ее собеседница, — что грифоны в Средиземье не водятся. Ты видела не Средиземье. Ты видела что-то другое. Я же говорю — Средиземья не существует!
— Но ведь ты же эльф, — снова беспомощно блеет Генка.
— Ну, эльф. И я, эльф, тебе говорю: СРЕДИЗЕМЬЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!
Голос девушки вдруг наполняет собой всю палату. Женщина на соседней койке вздрагивает и забивается с головой под одеяло. Генка в ужасе прикрывает уши руками и тихонько приседает.
Ну и влипла, думает она, сейчас прибегут санитары!
Действительно, окошечко в двери открывается, и в палату заглядывают чьи-то блестящие глаза. Девушка, не оборачиваясь, величественно машет рукой, и окошечко захлопывается.
— Как не существует? — беспомощно бормочет Генка, — не может такого быть… То есть я сама сначала думала, что не существует, но Берен сказал…
— Берен? — переспрашивает девушка.
— Ну да… Он сказал, что между нашими мирами образовалась как бы связь, ну, потому что так иногда бывает, очень редко, и теперь они находятся в равновесии, и если…
— Берен сказал?
— Ну да!
— Так он… он здесь?
— Я же говорю. Его Гэндальф попросил, потому что тут такое творится. А то Арагорн у нас уже есть, только от него никакого толку, потому что он придурок и вообще женщина, а кто-то же должен отбиваться от назгулов, и…
Девушка молчит. Потом она решительным жестом откидывает назад волосы. У Генки перехватывает дыхание.
Такого она еще не видела.
Если бы эта девушка вышла на улицу — даже в бесформенной больничной рубахе, ее пришлось бы тут же арестовать, потому что она представляла собой опасность для городского транспорта. Водители, ослепленные ее красотой, наверняка теряли бы управление.
Генка чувствует себя хоббитом. То есть маленьким, кургузым хоббитом с волосатыми ногами.
Такие люди вообще не должны существовать, думает она, иначе остальным придется просто повеситься.
— Я — Лутиэнь, — говорит девушка.

***
— Но… что же ты здесь делаешь? Здесь, в больнице?
— Живу, — Лутиэнь вновь чуть заметно пожимает плечами, — говорю же, это не такое уж плохое место. Здесь никто не спрашивает тебя, кто ты такая. Крыша над головой, регулярное питание, три раза в день, между прочим. Летом даже позволяют погулять по саду.
— Кстати, — говорит Генка, — насчет питания…
— Обед сразу после обхода, — говорит Лутиэнь.
— Если бы мы могли отсюда выйти…
— Но мы можем отсюда выйти, — тонкие брови Лутиэнь удивленно приподнимаются, — в любой момент. Только — куда? Зачем?
— Я же тебе говорю, — начинает горячиться Генка, — чтобы спасти мир! Это Саурон! Он хочет попробовать еще раз! Говорят, иногда, очень редко, это может получиться! Он проник сюда и все устроил, тут, у нас, можно все устроить, потому что… ну, потому что мы в вас играем, одним словом. А игра стала реальностью. Постепенно. Черт, да ты на мои ноги посмотри! Думаешь, они всегда такими были?
— Выглядит убедительно, — говорит Лутиэнь, и Генке делается почему-то обидно.
— Но ты знаешь, — продолжает Лутиэнь, — ты в чем-то ошибаешься, хоббит. У Саурона ничего не получится потому, что самого Саурона нет. Ничего нет. Все это выдумка, хоббит. Один человек выдумал, а вы поверили.
— Но ты же есть!
— Это другое дело. Просто в меня поверили сильнее. Но если бы у меня был дом, если бы… там, в тех лесах… золотых лесах… неужели ты думаешь, я бы жила здесь? Где нет ни солнца, ни воздуха. Одно только ржавое железо. А я так не люблю ржавое железо! У меня от него сразу начинает болеть голова. Здесь есть речка Кровянка, знаешь? Она течет тут, совсем рядом. Они думают, это просто название) но я же вижу, какая в ней бывает вода. А знаешь, кто живет в здешних лесах? В тех самых, куда они ездят на эти свои пикники, на шашлыки, на этих своих машинах! Кто укрывается в гиблых местах? А на свалках? А в старых подвалах? Нет? Тебе повезло!
— У каждого мира — своя магия, — рассудительно говорит Генка.
— Да, но у вашего она какая-то паскудная. Так вот, если бы Средиземье существовало, неужели ты думаешь, что я жила бы здесь? Мы бы с Береном…
— Кстати, — говорит Генка, — насчет Берена! Я его видела буквально пару часов назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61