«Пипл», «Лайф», «Ньюсуик»…
– Вот это дом, да, мам? Ух ты, смотри-ка!
Френки отвела взгляд от офорта Бэйтмана, чтобы рассмотреть маленького резного гномика на полке в гостевой комнате. Рядом стояла картонная табличка с надписью: «Художественная мастерская Мэри Энн Гаррис». Выражение деревянной рожицы заставило Френки улыбнуться.
– Купил у Эндрю Диксона, – появился в дверях Валенти. – Их делают в маленькой мастерской в Пакенхэме. Вы там уже побывали?
Френки покачала головой.
– Загляните как-нибудь. У них своя галерея, и каждый месяц выставки художников или резчиков.
– Вот устроимся, Али разделается с экзаменами – тогда все осмотрим, – обещала Френки. – Пока у нас все вверх дном. Но потихоньку налаживается.
– Нужно время.
– И не говорите. У вас чудесный дом, мистер Гаронне.
– Тони.
– Тони, – повторила Френки. – Здесь столько красивых вещей.
– Ну, сам я ничего такого не умею, так что стараюсь поддерживать тех, кто умеет. Вроде как patrono, понимаете?
Френки кивнула. Дом и в самом деле напоминал художественную галерею. Так все чисто и аккуратно, так профессионально размещены произведения искусства, вплоть до карточки при гноме. И она чувствовала, что хозяину действительно нравятся эти работы. Это не напоказ. А если и напоказ, так самому себе. Теперь, когда у неё появились деньги, она с удовольствием обставила бы дом в таком же стиле. Только тут главное не зарываться. Деньги ведь когда-нибудь кончатся.
– Кто готов обедать? – спросил Валенти.

* * *
Обед удался на славу: закуски, спагетти под креветочным соусом и чесночный хлеб – все под белое итальянское вино. Френки постепенно успокоилась – сосед не проявлял неуместного любопытства, и застольная беседа текла легко и приятно. Только потом Френки сообразила, что Тони, не задавший ни одного неловкого вопроса, и сам не много рассказывал о себе. «Кажется, не только у меня в шкафу скелет», – подумала она. Ей вовсе не хотелось вытаскивать на свет старые кости.
Они вернулись в гостиную. Френки захватила с собой четвёртый бокал вина, в голове сладко гудело. Валенти и думать запретил дамам мыть посуду. «Будет чем заняться утром, понимаете?»
Али с Френки устроились на одном из диванчиков, оставив другой хозяину дома. Тот в задумчивости остановился перед стереосистемой.
– Как насчёт музыки?
– С удовольствием, – сказала Френки. Али вскочила.
– Я принесла запись, – объяснила она, открывая мамину сумочку.
– Что там? – спросил Валенти, принимая у неё кассету.
– Сюрприз. Я вчера вечером записала. Ну, поставьте же!
Солнце уже зашло, и комнату освещала напольная лампа, стоявшая у проигрывателя. В окнах стояла темнота, какая бывает только за городом. Из колонки слышалось шипение ленты. Потом проявились звуки – стрекот кузнечиков, урчание лягушек, жужжание мошкары.
Френки повернулась к дочери:
– Али, зачем?..
– Ш-ш-ш! Слушай.
И они услышали шёпот из микрофона. Френки вопросительно посмотрела на дочь, но та глядела только на Валенти. При первых звуках флейты он застыл в изумлении. Али почудилось, будто он хотел что-то сказать, но передумал, откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и заложил руки за голову.
«Что-то он знает», – думала Али. Ей не терпелось накинуться на Тони с вопросами: что это, кто играет, где играет? – но она сдержалась, твёрдо решив быть терпеливой. Поговорить можно, когда запись кончится.
Френки недоумевала. Странное действие произвели эти звуки на Тони и на Али. Вообще-то, кассета похожа на «голоса природы», что были так популярны в семидесятых годах. Шорох дождевых струй, закат на озере, утро в пустыне. Потом Френки расслышала музыку и вспомнила «Инсайд» Пола Хорна. Только это не обычная флейта. В мелодии явственно слышится дыхание. И звучит словно из другого мира…
Она тоже откинулась. Немного кружилась голова. Стоило закрыть глаза, под веками заплясали искорки. Френки плохо переносила алкоголь, но сейчас было совсем другое ощущение. «Словно грибочков попробовала», – подумала она, удивляясь, как отчётливо всплыло воспоминание о нескольких экспериментах с психоделиками. А ведь дело было в славных шестидесятых, семнадцать лет прошло. Мескалин, MDA – хотя тогда приход был круче. Нынешнее ощущение легче, словно уплываешь куда-то, словно…
Она едва не подскочила на месте, когда раздался щелчок докрутившейся кассеты. Рука потянулась за бокалом вина, но Френки остановила себя. И без того в голове гудит.
– Вот это запись… – негромко проговорил Валенти.
– Вы уже слышали это, ведь правда? – спросила Али. – То есть не запись, а музыку?
– Точно. И не раз.
– Где это играют? Валенти махнул рукой:
– Где-то в лесу. Чаще всего играют весной и летом, так что, сдаётся мне, кто-то из местных упражняется на дудочке. Приятная музыка, да?
Али покачала головой:
– Нет, не просто приятная. Она волшебная. В ней что-то… что-то неземное. Что-то совсем дикое.
Френки невольно кивнула и тут же подозрительно взглянула на дочь. Уж не пробовала ли та наркотики? Господи, только не это!
– Ну да, – признал Валенти. – Музыка необычная, это точно. Вот насчёт волшебства не скажу. – Однако ему тут же вспомнилась странная девчонка, свалившаяся на него с дерева. И как её глазища на узеньком личике попросту схватили его и заставили сидеть тихо, пока ей не заблагорассудилось его отпустить. И тот олень… и что он чувствовал, вслушиваясь в мелодию. Волшебство не волшебство, но что-то в ней было.
– Разве вы ничего не чувствуете, когда слушаете? – спросила Али.
Валенти пожал плечами:
– Кажется…
– Кажется, нам пора идти, – перебила Френки. – Уже половина одиннадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98