– Ллин, девочка моя! А я-то, старый дурак, думал от чего это мой трактир опять переполнен, – и меня радостно заключили в теплые медвежьи объятья.
Переполненный трактир недружелюбно уставился на меня несколькими десятков глаз, но, увидев столь радушный прием хозяина, народ постепенно успокоился и вернулся к обсуждению недавнего происшествия, ничуть не смущаясь тем, что главная героиня находится неподалеку. В итоге, пока мы Коулом, шли к своему столу, я услышала ну очень много лестного о себе, родимой. Особенно меня впечатлило наличие у меня аж трех хвостов и раздвоенного языка с жалом на конце, слюна которого не просто убивает, а медленно переваривает жертву, к которой я, радостно надрываясь от хохота, должна присосаться.
Кстати, мог возникнуть вопрос: почему так мало народу этой древни способно узнать меня в лицо. Все дело в том, что в свое прошлое посещение этой деревеньки, у меня на хвосте висела вся инквизиция нашего небольшого государства во главе с самим отцом – настоятелем, которому зачем-то срочно понадобилось ведро крови настоящей ведьмы. Мне эта кровь была чем-то очень дорога, и я категорически не желала с ней расставаться, бегая от монахов, орденов, да и просто мужиков с крестами на волосатой груди и лопатой на перевес. Помню, как вся израненная, в крови побиралась ночью под дождем по деревне, думая о том, что один знакомый мне бывший демон сейчас возможно ценой соей жизни уводит погоню от бедной уставшей меня. Все на что меня тогда хватило, это буквально доползти до дома местной молодой знахарки, который я узнала по весьма характерному виду, и тому, что стоял он на отшибе. С трудом размагичив замок, я валилась внутрь, прямо у ног вбежавшей на вой охранных заклятий Майи. Она могла меня сдать инквизиции, могла пленить и просто-напросто всю жизнь выпытывать заклинания, которыми так удобно пользоваться, сохраняя их в хрустальных сферах, но ничего этого не сделала. С трудом дотащив мою вялую тушку до своей кровати, она целую неделю лечила, кормила и выхаживала совершенно не знакомую ей ведьму. А потом еще и сдала с рук на руки явившемуся однажды ночью на ее порог злому крылатому демону, который каким-то образом смог доказать, что пришел защищать, а не убивать.
А с дядюшкой Хво я познакомилась, пока валялась у Майки. Он был ее дальним родственником, тайком таскал нам обеим еду и хранил эту страшную тайну, умудрившись при своем-то болтливом языке так никому в деревне и не проболтаться. А я в благодарность оставила ему амулет вкуса, который любое вино делало пряным и удивительно вкусным раз и навсегда, Майке же оставила свой личный знак защиты, в виде маленькой синей птички, которую пол дня рисовала, шепча заклятья на тонком девичьем запястье. Да только все зря: как только последний штрих тонкой кисточки завершил рисунок, птичка ожила, взлетела не плечо к Майе и радостно каркнула, обдав меня снопом синего пламени. Помнится, тогда еще очень кстати пришлась приготовленная подругой накануне мазь от ожогов. Птичку назвали огоньком, и она полостью оправдывала свое имя, обладая вредным характером и плюясь пламенем во все, что ни попади, при этом еще и умудряясь весело комментировать происходящее. Если честно думала, что за той подарочек Майка все-таки передумает и в отметку выдаст меня до соплей счастливому отцу-настоятелю, но вышло иначе. Тихая Майя и бойкая птичка сдружились, и, когда я их покидала, уже работали над приготовлением зелий на пару.
– Ллин, о чем задумалась? – Коул с интересом рассматривал мое лицо, пытаясь найти ответ. Я мотнула головой, прогоняя воспоминания и с удивлением уставилась на уже давно уставленный яствами стол, последним в центр грохнулся довольно внушительный кувшин, который Коул тут же у меня забрал, заказав «воды для дамы». Вот ведь вредитель.
– Ллин! – Раздался радостный крик от дверей, и на удивленную ведьму накинулось что-то яркое, визжащее и тяжелое. Со стула меня просто снесло и погребло под поцелуями и объятьям счастливой подруги.
– Майка – задушишь! – Возмущенно хрипела я, пытаясь всеми средствами выбраться на свет божий.
– Конечно. – Философски заметил огонек, рассевшийся на краю стола и с интересом разглядывая его содержимое.
Но вот, наконец, меня поставили, отряхнули и бережно посадили обратно на уже трехногий табурет, который с опасным скрипом накренился под моей в общем-то легкой тушкой. Майка смущенно поздоровалась с Коулом и села рядом, глядя на меня счастливыми глазами. Огонек с громким чавканьем и хрустом методично уничтожал мой завтрак, повернувшись к нам хвостом.
– Э, это мое!
– Жадничать не хорошо, – птичка клюнула протянутую руку и громко чихнула, спалив остатки барашка. Я грустно осмотрела стол и со вздохом сделала еще один заказ.
– Ну, рассказывай! Где была, чем занималась, я так соскучилась, да и огонек тоже.
Огонек согласно рыгнул и с довольным вздохом лег на спину, удовлетворенно потирая разбухшее брюхо. Я ударилась в резкую ностальгию, вспоминая Обормота, который еще во время происшествия у колодца удрал вслед за проходящей мимо хорошенькой кошечкой в неизвестном направлении.
– Мяу-уу! – Раздалось внезапно из-под стола и на него тут же вспрыгнул довольный серый кот, и с удивлением уставился на валяющуюся в тарелке толстую наглую птичку. Птичка лениво открыла один глаз, посмотрела на кота и тут же с ужасом открыла второй, вскакивая на ноги.
– Карраул, коты нападают! – Заорал огонек и плюнул огнем прямо в морду кота. Обормот от неожиданности свалился под стол и был тут же обидно осмеян победителем.
– Ага! Получил, серый комок шерсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118