Все. С места не сдвинусь, пока не восполнится запас магии.
Ветерок бережно овевал лицо… Блин, да где же все? Бросили меня: бедную, несчастную под деревом, а если я умираю?!!
– Ау-у-у-у!!!
– Не ори, я не глухой. Я аж подпрыгнула и резко села, с ужасом оглядываясь по сторонам. Но вокруг меня было все так же безлюдно, и только шелест листвы на верхушках деревьев изредка нарушал тишину. Даже птицы не пели, видимо после нашествия драконов все разом сдохли от разрыва сердца. Я попыталась встать, с радостью ощущая, что раны начали быстро заживать, спасибо ручейку и моим пополнившимся запасам магии.
– Ты кто? – Вякнула я, пытаясь выпрямиться.
– Дед пихто.
– Не знаю такого.
Послышался хриплый раскатистый смех.
– И хватит ржать, вот поджарю магией, будешь знать, как пугать несчастную одинокую девушку в лесу, козел.
Смех булькнул и оборвался, повисла нехорошая тишина. Наверное зря я так резко, я щас не то, что поджарить, сама-то еле стою.
– Считаю до трех, – нет, ну какая я наглая становлюсь, когда при смерти, – раз… два-а-а…
В листве каркнула ворона и тут же заткнулась.
– И… два с половиной… два с четвертью… два с… гм, – считать дальше очень не хотелось, но и стоять просто так было нельзя, поэтому я села и просто угрюмо уставилась на ствол дерева, у которого совсем недавно очнулась.
– Три, – сказали сверху.
Я посмотрела наверх, вздохнула и запустила туда лежащей неподалеку шишкой.
– Я уже горю?
Голос явно нарывался, но я его гордо проигнорировала, занявшись подсчетом своих порезов, синяков и ссадин, попутно пытаясь их заживить, но магии накопилось слишком мало, пришлось вновь отползать к ручью, но уже на четвереньках. Голос некоторое время помолчал, но вскоре не выдержал.
– Эй, ведьма, хорош в моей воде руки полоскать, чего воду мутишь без разрешения.
– Твоего, что ли.
– А хоть бы и моего, вынь руки, говорю.
– А ты кто сам-то будешь, такой нахальный.
В ветвях что-то завозилось, послышался треск, а потом на землю вывалилось что-то маленькое, сильно лохматое и грязное, прокатилось пару метров, а потом развернулось и встало на короткие волосатые ножки, сверкая злобно красными, как искорки глазками и громко ругаясь, на чем свет стоит.
– Так ты леший, что ли?
– Наконец-то, дошло до нее, шлём! Да ты, шлём, самая невоспитанная ведьма, из всех, млёхом, которых я видел. Мало того, что хозяину не поклонилась. Так еще и угрожала, ругалась и вообще… мой ручеек замутила, вльшом, шлём, шлём.
Мне стало стыдно, и впрямь нехорошо как-то получилось. Лешие издревле были хозяевами и оберегателями лесов, а я вон как с ним поступила.
– Ну, извини, была не права. Хочешь, амулет подарю или наговор от хвори какой прочитаю.
Лешик остановился посреди своей длинной ругательной тирады, состоящей в основном из шлёмов и влёмов и задумчиво сверкнул глазками.
– Два амулета, и эта, от хвори давай, – наконец-то решился он. Я в общем и не сомневалась, лешие существа довольно вредные, но отходчивые, если знать каким подарком задобрить.
Лешик осторожно подошел ко мне и плюхнулся рядом, указывая узловатым пальцем себе на спину.
– Тута лечи, ведьма, уж больно замучила меня болячка окаянная, то стреляеть, то болить, а зимою прямо-таки спасу никакого нет.
Я пожала плечам и принялась детально осматривать поясницу лешика. Из спутанных зарослей мне на руку прыгнула одинокая блоха, ошарашено огляделась и нырнула обратно в надежную шерсть. На ощупь я ничего необычного не нашла, но если посмотреть магически… то там был старый очаг воспаления, довольно странной и разросшейся формы, видимо неоднократно лечившийся народными средствами. Я вздохнула и закрыла глаза покрепче. Очень медленно перед внутренним взором проявилась внутренняя картина организма. Я видела, как по ниточкам сосудов весело бежит кровь, как бьется светящееся ярко алым сердце и медленно раздуваются и спадают бледно-голубые легкие, оплетенные паутинкой капилляров. Внутренние органы открывались медленно, как бы нехотя проявляясь из сумрака тени, но цвет их в основном был чистым, незамутненным, лишь кое-где чуть сгущался, но лишь слегка. Я быстро пробежала глазами общую картину и наконец сконцентрировалась на очаге. Сосуды в нем были чуть более разбухшие, вокруг ткань светилась более темным цветом, да и вообще он весь был как одно большое корявое пятно темно розового цвета. Я передвинула руки поближе и прошептала первые два аккорда, чувствуя, как котенок просыпается и мягко касается лапкой моих пальцев, из которых сила, уже набирая мощь течет дальше, впитывается в мгновенно темнеющий очаг и пропадает в нем, запуская процесс восстановления, отсекая разрушение и боль. Лешик тихонько застонал, но сидел не шевелясь, стараясь даже дышать потише. Еще бы, магичек, которые могли бы лечить волшебством, а не травками, на всей земле можно сосчитать по пальцам, да и те не шляются по лесам и весям, а сидят в городах и получают при дворе королей приличные деньги за свой редкий дар.
Через пять минут все было закончено, очаг рассосался и исчез навсегда, а в крови лешика теперь плескалась толика живительной магии, которая еще лет пятьсот не даст ему захворать. Я устало опустила руки в воду ручья, пытаясь восстановить недавние потери. Лешик неуверенно встал, потер спину, наклонился, присел и вдруг широко улыбнулся.
– Вот вы где, а я тебе поесть принес.
Из-за деревьев вышел немного помятый и поцарапанный Мася, держа в руке двух довольно аппетитных кроликов. На плече у него сидела взъерошенная Ошер, которая, увидев меня, тут же слетела с импровизированного насеста и с громким писком, от которого закладывало уши, спикировала мне на колени, тут же пропоров когтями и так сильно пострадавшие штаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118