Моряки в белых пилотках бегали по ее округлому, как тело кита, корпусу.
– С другого борта стоит вторая, – сказал Эйзен. – Скоро увидите. Мы поднимемся на борт. Я должен представить вас Паше, а потом мы вместе с ним пообедаем в офицерской столовой.
2
Эверетт Андерсон открыл багажник своей машины – красного "триумфа ТР-4" – и увидел тщательно перевязанную веревкой картонную коробку, которой раньше там не было. Он понял, что у "них" хватило наглости забраться в его гараж. Вилла, которую снимали Андерсон и его жена, находилась на одном из холмов Сандбанка и была относительно изолирована, а ворота гаража открывались на дорогу, зажатую с обеих сторон густым кустарником. Но все-таки...
Он открыл коробку. Она была наполнена деталями N 72421-Б. Он осмотрел одну из них. На вид она ничем не отличалась от настоящих, которые были ему хорошо знакомы. Настоящие детали изготавливались с точностью до тысячной доли миллиметра из особо чистого металла в особых температурных условиях. Достаточно самой малости, чтобы система самонаведения "Полярисов" – один из основных элементов ракеты – вышла из строя...
Андерсон положил деталь в коробку и закрыл ее. Ему захотелось выбросить это куда-нибудь подальше, но он взял себя в руки. Это не горело, а детали могли послужить доказательством его слов, когда он все расскажет Паше... Он всерьез намеревался облегчить свою совесть, не заботясь о последствиях.
Андерсон спрятал коробку в углу гаража под кучей старых тряпок, а затем направился в дом. Дождь и ветер не прекращались. Он вошел через дверь кухни. Дверь выскользнула из его рук и с силой захлопнулась. Из гостиной завопила Мэриан Андерсон:
– Ты что, не можешь быть поосторожнее?
Она принялась оскорблять мужа за то, что он не вытер грязные подошвы, называя его пьяницей, свиньей и даже употребляя выражения, которые невозможно повторить. Мэриан Андерсон было девятнадцать. Когда-то она была хорошенькой и стройной, но три года семейной жизни не пошли ей на пользу. Она располнела, характер у нее испортился, лицо подурнело. Ярость не красила ее, и Эверетт Андерсон заметил это.
– Пошла ты, – буркнул он. – Ты слишком уродлива. Я больше не хочу тебя видеть.
Она пронзительно завизжала. Не в силах терпеть, он набросился на нее с кулаками. Она дала сдачи. Несколько минут они ожесточенно дрались, а потом, в равной степени устав, сели.
Мэриан шумно дышала. Растрепанная, в разорванном платье, она налила в стакан воды из крана и жадно выпила ее, а затем объявила бесцветным голосом:
– На этот раз ты перешел все границы. Я ухожу и потребую развода.
– Тем лучше, – ответил он. – Я достаточно на тебя насмотрелся.
Она вышла из комнаты, и он услышал, как она поднимается по лестнице. Нетвердым шагом Андерсон добрался до крана и сунул под него голову. Жена расцарапала ему лицо, и ранки горели. Некоторое время он держал голову под струей холодной воды, потом вытерся тряпкой. Он чувствовал себя усталым, как будто пробежал пять километров.
В гостиной Андерсон достал из буфета бутылку "Олд Кроу", купленную на "Протеусе". Он отпил прямо из горлышка и опустился в кресло.
Когда Мэриан спустилась, он выпил уже полбутылки. Она надела кожаное пальто и убрала волосы под платок. В руке у нее был чемодан.
– Ты и вправду уходишь? – спросил Андерсон с иронией.
– Навсегда, – ответила она.
Андерсон с трудом встал и снял со стены трубу. Выбравшись следом за женой из дома, он остановился посреди двора, не обращая внимания на дождь. Мэриан уже вывела свой "остин-бэби" из гаража задним ходом и разворачивалась, чтобы выехать на дорогу. Андерсон крикнул:
– Ты, правда, уходишь?
Она высунулась из окна и бросила:
– Да!
Тогда Андерсон сунул трубу в рот и, подставив лицо дождю и ветру, заиграл протестантский гимн: "А теперь возблагодарим все Господа!"
Он доиграл до конца, вернулся в дом, положил трубу на кухонный стол и вытер лицо платком. Он принял решение: немедленно поехать к Паше и все ему рассказать. Возможно, его посадят в тюрьму, но ему на это наплевать.
Отпив для смелости еще несколько глотков "бурбона", Андерсон натянул плащ на промокший пиджак, что оказалось не так просто.
Андерсон вышел из дома, не заперев дверь, и направился в гараж. Меньше чем за четверть часа он выпил почти пол-литра виски и снова был пьян, но усталости больше не чувствовал. Он сел в "триумф", завел мотор и выехал из гаража. По дороге ему в голову снова пришла мысль, что он избавился от жены, и он во все горло затянул религиозный гимн, уже исполненный на трубе: "А теперь возблагодарим все Господа!"
Инженер свернул на улицу, миновал помещение для игры в боулинг и добрался до причала. При виде дома Бабинсов в нем проснулась жестокая радость. Эта сука Мойра не подозревает, что он задумал!
Через тридцать секунд он на полной скорости выскочил на шоссе и врезался в такси, в которое только что сели несколько моряков, направлявшихся в Дунун. Столкновение наделало больше шуму, чем убытков, но Эверетт Андерсон, у которого из ссадины на лбу сочилась кровь, набросился на таксиста. Двое военных полицейских, дежуривших на причале, попытались его успокоить. Он пришел в бешеную ярость и вступил в схватку с ними. Со своей обычной деликатностью они оглушили его ударами дубинки, заметили, что от него несет алкоголем, и оттащили на катер, чтобы доставить в корабельную тюрьму "Протеуса".
* * *
Юбер Бониссор де Ла Бат и Энрике Сагарра отдали свои ключи администратору. Молодая пышнотелая брюнетка с молочной кожей улыбнулась Юберу.
– Она к вам явно неравнодушна, – сказал Энрике по-французски. – Если хотите, я вам ее уступлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39