– Я видел его вечером в день преступления. Мы встретились у "Двух макак", а затем поужинали у Хейнса. Я припоминаю, что Дороти Мерфи была рассержена, так как он утром не встретился с ней. В качестве извинения он сказал, что обязан был встретиться с кем-то из его семьи, кто был в Париже проездом. Вы должны бы проверить, правда ли то, что он сказал.
– Бы думаете, что это он убийца?
– Это возможно. Хотя я не понимаю, почему бы он это сделал. Он ведь более или менее жил за ее счет.
– Возможно, из ревности.
– Она была очень красива и вокруг нее увивалось много мужчин. Однако она держала их на расстоянии. Это была очень сдержанная женщина, очень нежная... исключительно нежная, – добавил он.
– Никто не знал о ее неверности? – неожиданно спросил Говард.
– О ее неверности? – Брови на лице Корнелла, до того бесстрастном, взметнулись вверх.
– Она была любовницей Боттомуорта и Льезака. Возможно, он узнал об этом? Возможно, у нее были другие любовники?
– Я так же удивлен, как был бы удивлен сам Сандерс, если бы он узнал об этом, я совершенно в этом уверен... У вас действительно есть доказательства? Я никогда бы не подумал этого о ней.
Он неодобрительно покачал головой, затем на его лице появилась гримаса, в которой отразилась вся его пуританская непреклонность:
– Я вроде бы знал, что мы живем в эпоху распущенных нравов, и все-таки я шокирован, – сухо сказал он.
Он посмотрел на свои часы, и как бы говоря сам с собой, проворчал с угрюмой разочарованностью:
– Я считал ее другой...

* * *

– Патрон хочет тебя видеть, – сообщила ему Симона, как только он вернулся в свой кабинет.
– Джо быстро обернулся со своей жалобой, – сказал Говард, поправляя пиджак перед зеркалом и готовясь стоически встретить самую большую неприятность. – Однако я не вижу, кто другой мог бы выдать меня. Он один знал, где я находился.
– Он и я, – уточнила Симона дрожащим голосом предательницы из кинофильма.
– Ты не знала, что мы закончим вечер в "Цветущей вилке". Иначе говоря, успокойся, я стал бы подозревать тебя настолько же, как и его, – пошутил он.
– Я могла бы позвонить, когда пошла в туалет...
– Телефон находился рядом с баром, и я смотрел в том направлении, когда ждал тебя.
– Всегда внимателен в малейшей детали, не так ли?
– Я это делаю машинально, это стало моей профессиональной привычкой.
– Я вижу, два года отдыха не притупили твоих рефлексов.
– Случайно патрон не сказал тебе, почему он хотел меня видеть?
– Патрон никогда со мной не говорит. Он ограничивается тем, что отдает мне приказания. Знаешь ли, что я никогда не видела его? Я даже не знаю, на кого он похож.
– Физически на Спиро Агню, только на пятьдесят сантиметров пониже, а идеологически на любого начальника на действительной службе. Только начальники уходят, а он остается.
Говард спустился в полуподвал. Длинный коридор, где он должен был трижды показать специальный значок, вел к главному штабу патрона. Он вошел в просторный зал, освещенный неоновым светом. Стены зала были сплошь заставлены металлическими шкафами.
От однотонной белизны комнаты Корнелла он перешел теперь к компактной серости служебных помещений Великого Мастера разведки. "Оба эти человека похожи друг на друга, – подумал Говард. – Пуританская несгибаемость их принципов была совершенно иезуитской".
Четвертый цербер ввел его в кабинет. Патрон сидел к нему спиной и смотрел в окно, хотя снаружи не было ничего, кроме трех стен, окружавших малюсенький дворик. Комната тоже была очень маленькой, с металлическим столом, стулом, на котором он сидел в ноллевском кресле. На стенах висели фотографии с автографами умерших Фостера Даллеса и Эдгара Гувера, его духовного учителя.
– Что произошло вчера вечером?
Говард дал ему отчет, именно такой, какими и ценил их патрон, настолько же детальный, насколько и лаконичный.
– Вы совершили серьезную ошибку, отправившись скандалить в Джо О'Брайену и предварительно не посоветовавшись со мной. Он один из наших лучших информаторов и слишком полезен нам во всех отношениях, чтобы настраивать его против нас. Впрочем, я не понимаю, почему вы тратите время на это дело. Оно не представляет для нас никакого интереса. Пусть французская полиция сама распутывает его.
– Жертва и главный подозреваемый – выходцы из Америки, – сказал Говард.
– Ну и что же? Мы отдаем абсолютное предпочтение политическому и экономическому сектору.
– Французская полиция попросила меня воспользоваться нашими контактами в американской колонии.
– Вам достаточно им позвонить и пригласить их в свой кабинет. Нам дают кредиты не для того, чтобы бесплатно работать на французскую полицию, это чисто криминальное дело, подпадающее под их юрисдикцию... Не думаете ли вы, что это были убийцы той женщины, которые напали на вас вчера вечером?
– Я не вижу никого другого. Однако это же было детской игрой – убить меня вчера вечером... Я этого совершенно не ожидал! Или они были плохими стрелками, или у них была иная цель.
– Какая?
– Запугать меня... или вывести из игры. Если агента так хорошо выследили, что он не может и шага ступить, чтобы его не обстреляли из укрытия, то такой агент многого не стоит. Они должны быть очень хорошо информированы, чтобы так быстро узнать, что я занимался этим делом.
– Разумеется. Отныне ваша работа будет заключаться в том, чтобы найти того, кто вас предал, Рей. Мне будет жаль, если это кто-то из нашей службы. Жизнь и безопасность моих агентов гораздо важнее, чем эта женщина, которой, впрочем, уже занимается французская полиция.
– Оба дела, безусловно, тесно связаны.
– Но интересует нас лишь одно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52