Лишь на один миг Белинант увидел блеск ножа и глаза человека, готового к убийству, и бросился к нему. Жестоким ударом меча он проломил шлем одному из противников, преградивших ему путь, и тот рухнул на колени, даже не вскрикнув – должно быть, он был мертв еще до того, как коснулся земли. Остальные, придя в ярость, накинулись на него со всех сторон. Белинант снова ударил, но один из противников, перехватив его руку, сбросил его на землю. Послышался тяжелый глухой удар. Острая боль пронзила плечо, прорези шлема затопила грязь. Затем последовал невероятной силы удар в основание шеи – кинжал варвара пробил железные кольца ворота кольчуги и вонзился в адамово яблоко. Белинант не смог даже закричать. Его рот наполнился грязью и кровью, тело забилось в предсмертных судорогах. И он уже не увидел, как мчатся к ним герцог Лионесс и его люди, не услышал ни рева толпы, ни крика жены, ни звуков труб, возвещавших об окончании турнира.
Он умер в тот момент, когда Горлуа поднял своего коня на дыбы и, оттеснив герцога Лионесса, спрыгнул на землю рядом с ним. Потом регент стащилшлем, и вид его был столь ужасен, что даже бывалые воины, участвовавшие во многих сражениях, одновременно попятились. Он обвел взглядом неподвижные ряды рыцарей, баронов и простых пехотинцев, стоявших вперемешку, бок о бок, перед трупом Белинанта и неподвижным телом Кармелида. Одни из самых знатных рыцарей королевства, плавающие в собственной крови… Вокруг он увидел усталые окаменевшие лица, на которых читались ненависть, смущение, покорность, растерянность, недоумение… И тут же – заговорщическая ухмылка на лице Освульфа, здоровенного варвара, вора из Гильдии, которого он выпустил из тюрьмы…
– Обнажите головы в честь этих погибших!
Освульф, как и все остальные, повинуясь приказу, стянул шлем. Боевая палица Горлуа просвистела в воздухе и обрушилась на голову варвара, отчего его соседей забрызгало кровью.
– Справедливость восстановлена! – прошептал Горлуа прерывающимся голосом.
Когда он снова повернулся к участникам турнира, все опустили глаза – кроме Лионесса, который плюнул на землю и покинул турнирное поле.

Глава 12
Авалон

Покачиваясь в своей крытой повозке, которую постоянно трясло из-за неровной дороги, епископ Бедвин дремал, сморенный усталостью и напряженными событиями последних дней. Смерть Белинанта де Соргалля была настоящим кошмаром. Герцогиня Хеллед рыдала всю ночь, не переставая – эти душераздирающие звуки до сих пор отдавались у него в ушах. Когда он попытался утешить ее словом Божиим, королева Игрейна распорядилась вышвырнуть его как собаку, и одна оставалась с Хеллед все эти часы, пока рыдания и вопли герцогини разносились по пустынным каменным коридорам. Словно злой рок обрушился на королевский дворец. Казалось, что с наступлением утра в нем не осталось никого, тогда как еще вчера он был полон жизни и веселья. Регент Горлуа заперся в своих покоях и не впускал к себе никого, охраняемый личной стражей из многочисленных вооруженных рыцарей. Тогда епископ, как и остальные, покинул дворец и, проезжая с опущенной головой по лабиринту улочек этого города, словно мучимого стыдом с похмелья, чувствовал, как в нем самом пробуждаются угрызения совести, которые даже нельзя смягчить, излив перед кем-нибудь душу. Разумеется, бароны из Камбрии и Корнуэлла уехали первыми, в свите герцога Мелодиаса де Лионесса и герцогини Хеллед. Люди Кармелида отказались пропустить к нему королевского лекаря, отказались от воздаяния своему господину последних почестей и в свою очередь свернули лагерь, так что никто так и не узнал, выжил герцог Кармелид или нет.
От всего этого остался тошнотворный привкус предательства и бесстыдства.
Сам епископ Бедвин молился до тех пор, пока его не сморил тяжелый сон, но ему так и не удалось освободить свою душу от бремени непонятного стыда. Но что он такого сделал – кроме того, что благословил этот поспешный брак, уступив воле регента и, несомненно, самой королевы? Во главе государства должен стоять сильный правитель, чтобы сдерживать междоусобицы баронов… А Игрейна – по сути, всего лишь ребенок, и в одиночестве не смогла бы их обуздывать…
Он невольно представил себе юную королеву в объятиях регента, и это отвратительное зрелище заставило его пробудиться – или, может быть, виной тому была внезапная остановка. Все еще в полусне, он услышал снаружи крики и глухие удары по колесам повозки.
– Что там еще стряслось? – закричал он, приподнимаясь на локте.
Никакого ответа – только какой-то шорох и беглые перешептывания. И вдруг лошадь начала биться в постромках, грозя опрокинуть повозку. Епископ отдернул полог – и тут же об этом пожалел. Вокруг стояли эльфы с лицами падших ангелов. Повсюду на земле лежали пронзенные стрелами тела его охранников. Священники, сопровождавшие его и оставленные в живых, были здесь же. Их лица побелели от страха. Бедвин коротко вздохнул, потом нетерпеливым жестом протянул к ним руку.
– Помогите мне выйти, ради Бога!
Несмотря на поддержку одного из священников, он тяжело ударился о землю и поморщился, ощутив под босыми ступнями неровные холодные камни.
– Вы не можете убить нас, – заявил он, обращаясь к эльфу, стоявшему ближе всех к нему, – тощему, словно жердь, с длинными черными волосами до самых локтей. – Мы – слуги Господа, и мы безоружны.
Эльф посмотрел на него с недоброй усмешкой. Даже какой-то дьявольской… Бедвин невольно покосился на длинный серебряный кинжал, острый, словно шило, который он сжимал в руке. Клинок был окровавлен…
– У нас ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71