В пятницу исчез помощник плотника. А в ночь на субботу произошло одно совсем пустячное событие, которое тем не менее дало мне ключ к пониманию того, что происходило на судне.
В полночь, стоя у руля, я вдруг заметил в темноте капитана, который куда-то тащил за ногу юнгу. Я успел привязаться к этому смышленому, веселому пареньку и теперь с интересом следил за действиями капитана, гадая, что тот предпримет. Дойдя до кормы, капитан внимательно осмотрелся и бросил мальчика за борт. На мгновение голова бедняги мелькнула среди отливавшей фосфорическим блеском воды. Капитан швырнул в него сапогом, облегченно вздохнул и отправился вниз.
Вот она, разгадка! Капитан сбрасывал экипаж за борт. На следующее утро мы, как обычно, встретились за завтраком.
— Бедняга Уильямс свалился за борт, — объявил капитан, схватил кусок корабельного бекона и впился в него зубами, словно собираясь съесть.
— Капитан, — страшно волнуясь, начал я и с такой яростью бросился с ножом на свежую корабельную булку, что чуть не разрезал ее, — ведь это вы сбросили его за борт!
— Да, — ответил капитан, внезапно успокаиваясь, — я действительно уже сбросил несколько человек за борт, а в ближайшее время отправлю туда же и остальных. Послушайте, Сбейсног, вы молоды, честолюбивы, на вас можно положиться. Я хочу кое о чем с вами потолковать.
Окончательно успокоившись, он подошел к шкафчику, пошарил в нем рукой и, вытащив поблекший от времени кусок желтого пергамента, разложил его на столе. Это была не то карта, не то план. В самой середине был нарисован кружок. В центре кружка стояли крошечная точка и буква К, с одного края карты — буква С, а с другого, противоположного первому, — буква Ю.
— Что это такое? — спросил я.
— Неужто не догадываетесь? — в свою очередь спросил капитан Трюм. — Это же необитаемый остров.
— Вот как? — изумился я и, как по наитию, добавил: — Буква С означает север, а Ю — юг.
— Сбейсног! — вскричал капитан и с такой силой стукнул кулаком по столу, что ломоть корабельной булки три или четыре раза подпрыгнул в воздухе. — Как это вы догадались? Ведь я до сих пор не мог понять значение этих букв!
— А что означает буква К? — спросил я.
— Клад, зарытый клад, — сказал капитан и, перевернув карту, прочитал: — «Точка указывает место, где в песке зарыт клад. Там в коричневом кожаном чемодане спрятано полмиллиона испанских долларов».
— А где расположен этот остров? — осведомился я, не помня себя от волнения.
— Вот этого-то я и не знаю, — ответил капитан. — Я намерен бороздить океан взад и вперед, пока не найду его.
— А до тех пор?
— А до тех пор нужно прежде всего сократить насколько возможно численность команды, чтобы в дележе участвовало поменьше народу. Ну так как? — добавил он в порыве откровенности, и я почувствовал, что этот человек, несмотря на все его недостатки, стал мне близок. — Хотите стать моим компаньоном? Сбросим их всех за борт, только кока оставим до последней минуты, отыщем клад и будем богачами до конца наших дней.
Читатель, ты не осудишь меня за то, что я сказал «да»? Я был молод, горяч, честолюбив, полон радужных надежд и ребяческого пыла.
— Капитан Трюм, — воскликнул я, протягивая ему руку, — располагайте мною!
— Прекрасно! — ответил капитан. — А теперь пойдите на бак и разузнайте, что там думают обо всем происходящем.
Я отправился в носовой кубрик. Это было скромное помещение. На полу лежал один-единственный ковер грубой работы. В комнате стояли простые кресла, письменные столы и строгой формы плевательницы; за сине-зелеными ширмами виднелись узкие кровати с медными шишками.
Было воскресное утро, и большинство матросов еще сидели в халатах.
Когда я вошел, они встали и сделали реверанс.
— Сэр, — сказал помощник боцмана Томпкинс, — считаю своим долгом сообщить вам, что команда недовольна.
Кое-кто кивнул в знак согласия.
— Нам не нравится, что люди один за другим падают за борт, — продолжал он, и голос его зазвенел от еле сдерживаемого наплыва чувств. — Это же просто нелепо, сэр, и, если мне позволено так выразиться, команда весьма недовольна.
— Томпкинс, — твердо возразил я, — вам следовало бы понимать, что мое положение не позволяет мне выслушивать такие мятежные речи.
Я прошел к капитану и доложил:
— Кажется, назревает бунт.
— Вот и прекрасно! Он избавит нас от изрядного количества людей, — задумчиво ответил капитан, потирая руки и разглядывая высокие волны Южной Атлантики через широкий, старинного типа иллюминатор в задней стене каюты. — К тому же я с минуты на минуту ожидаю появления пиратов, и тогда команда порядком поубавится. Однако об этом после. — Тут он нажал кнопку звонка и вызвал матроса. — Попросите мистера Томпкинса пожаловать ко мне.
— Томпкинс, — начал капитан, как только помощник боцмана явился, — встаньте, пожалуйста, на этот ящик, просуньте голову в иллюминатор и скажите, что вы думаете о погоде.
— Есть, сэр, — ответил честный моряк с таким простодушием, что мы с капитаном обменялись улыбкой.
Томпкинс влез на ящик и по пояс высунулся из иллюминатора. Мы тотчас же схватили его за ноги и вытолкнули наружу. Снизу донесся всплеск воды.
— Ну, с Томпкинсом все обошлось как нельзя лучше, — сказал капитан Трюм. — Извините, если я отвлекусь: мне нужно сделать запись о его смерти в судовом журнале.
— Да, так я говорил, — снова начал он, — что будет очень хорошо, если команда взбунтуется. Это нам только на руку. А рано или поздно так оно и будет. Это дело обычное. Однако я не стану форсировать события, пока мы не столкнулись с пиратами. В этих широтах их можно ожидать в любую минуту.
1 2 3 4