– торжественно заявил он.
– Мне известен более надежный способ попасть в историю, – возразил Николс, глядя поверх головы Экклстоуна в невидимую даль. В его голосе уже не было прежнего раздражения, и посетитель понял, что пришло время выложить главный козырь.
– Господин мэр, – доверительно начал он. – Я слышал, вы обладаете исключительным правом распоряжаться частью средств из городской казны… По-моему, настало время рискнуть.
Выкладывая конфиденциальную информацию, Экклстоун, вероятно, рассчитывал сразить мэра своей осведомленностью. Но, вопреки ожиданиям, эффект от сказанного оказался совсем иным.
– С меня довольно!!! – взревел Николс. – Ваша наглость перешла все границы! – Его лицо вдруг стало свирепым и совершенно некрасивым.
Увидев реакцию мэра, Экклстоун сообразил, что допустил непростительный промах, но Николс и городская казна, кажется, были его последней надеждой.
– Зря кричите: без денег я не уйду! – с вызовом бросил он и вновь демонстративно уселся в кресло.
Экклстоун едва успел почувствовать ладонями мягкую кожаную обивку, когда мэр подскочил к нему и, схватив за шиворот, выдернул из кресла.
– Вон!!! – прорычал он в лицо Экклстоуну и потащил того к двери. Жертва насилия отчаянно сопротивлялась.
– Вы… вы не посмеете унизить… будущего Нобелевского лауреата! – лепетал Экклстоун, безуспешно пытаясь за что-нибудь уцепиться.
– Это тайная мечта моей жизни! – заверил его Николс, распахивая дверь в приемную.
Он без труда перенес Экклстоуна через порог и, тряхнув напоследок, опустил на пол.
– В следующий раз вами займется полиция, – пообещал он оторопевшему вымогателю и, глянув на вскочившую из-за стола секретаршу, приказал:
– Покажите этому господину самый короткий путь на улицу!
Заметив неуверенный кивок девушки, он резко повернулся и, громко хлопнув дверью, закрыл ее изнутри.
Экклстоун явно растерялся, когда неожиданно для себя вновь очутился в приемной перед несколько смущенной, но все же готовой действовать секретаршей: путь в кабинет мэра был для него закрыт, а отступление на улицу в сопровождении девушки казалось верхом унижения.
Он попробовал было вновь открыть дубовую дверь и что есть силы надавил на нее плечом, но та даже не шелохнулась. Осознав, наконец, тщетность своих попыток, Экклстоун пнул злосчастную дверь, тихо выругался и вышел в коридор.
Нэнси, не раздумывая, последовала за ним. Она запомнила указание шефа и, как всегда, была готова его выполнить.
Уже в коридоре, шагая рядом с трепещущим от гнева и досады ученым, Нэнси позволила себе сделать замечание:
– Видите, я была права: лучше бы вы пришли на следующей неделе, – она уже не сердилась на этого незадачливого чудака, и лишь хотела как-то сгладить неприятное впечатление, оставшееся от сцены в приемной.
– Он выбросил меня, как паршивого щенка! – с надрывом в голосе пожаловался Экклсто-ун-
– Но голова мэра сейчас занята совсем другим! – немедленно отозвалась Нэнси.
– В ней еще бывают стоящие мысли?!
– Конечно! – с энтузиазмом подтвердила девушка. – Сегодня вечером господин мэр проводит заседание Городского Совета. Между прочим, речь идет о многомиллионном проекте… – добавила она, подумав.
– Вот как? – Экклстоун сразу замедлил шаг.
– Вы не поверите, но, возможно, скоро в Оушн-сити появится восточный дворец!
Смысл сказанного не сразу дошел до сознания Экклстоуна, но когда он все-таки понял, о чем идет речь, то замер как истукан.
– Что?… Дворец?! – недоверчиво переспросил он, сощурив глаза.
– Восточный дворец, – поправила его Нэнси и тоже остановилась. – Причем самый настоящий, как в Стамбуле, – гордо добавила она.
– Шутите?… – растерянно начал Экклстоун, но Нэнси решительно замотала головой.
– Это чистая правда!
– И Городской Совет готов потратить на это миллионы долларов?! – от удивления глаза Экклстоуна сместились на середину лба.
– Мы надеемся, что проект будет утвержден, – совершенно серьезно подтвердила девушка и, на всякий случай, поправила свою короткую юбку.
– Непостижимо… – тихо простонал Экклстоун, с тоской глядя куда-то в сторону.
Но Нэнси не заметила его отчаяния. Она вдруг вспомнила прошлогоднюю поездку в Палм-Спрингс, и эти мысли согрели ей душу.
– Потрясающая идея! – заверила она старика, расплываясь в улыбке.
Затем они молча спустились на первый этаж и, миновав холл, вышли на улицу.
– Поверьте, мне искренне жаль… – непроизвольно вырвалось у Нэнси, когда она увидела небольшую, слегка сутулую фигуру Экклстоуна, идущего в сторону автостоянки. Тот даже не обернулся и лишь ускорил шаг.
Отыскав на стоянке свой старый пикап с мятыми боками и облупившейся краской на капоте, Экклстоун сел за руль. Прежде чем запустить двигатель, он подрегулировал зеркало заднего вида так, чтобы в него можно было разглядеть лицо. Вид собственной физиономии не доставил Экклстоуну особого удовольствия: она была старой и расстроенной.
– Кто знает, господин мэр. Возможно, скоро придется жалеть вас, а не меня… – пробормотал он, глядя в зеркало на свои серые выцветшие глаза.
Он прокашлялся, вновь поправил зеркало и, запустив мотор, тронул машину с места.
Вернувшись в приемную, Нэнси рискнула зайти к мэру, чтобы доложить об успешно выполненном поручении. Когда она, осторожно постучав, открыла дверь, Николс сидел за столом и перебирал свои папки.
– Надеюсь, этот параноик не заблудился в коридоре? – спросил мэр, отрываясь от бумаг.
– Я проводила его до самого порога.
– Спасибо, Нэнси, – он посмотрел на черный стильный циферблат своего «Мовадо». – Ого, уже три!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11