Потому что пришел воевать за свободу, которой сам никогда не обладал… И против кого? Против тех, кто защищает свою родину, свою независимость.
Жаль тебя, чернокожий солдат… С криком ты рухнешь на землю рядом со стонущим вьетнамцем… Посмотрите друг на друга. Вас разъединяет незнание языка – поговорите глазами… Посмотри в эти светящиеся, узкие глаза. Может быть, умирая, ты, чернокожий солдат, поймешь, что погибаешь зря…
Мемет из Эмета
В 1937 году я был стройным, бравым парнем. Но пришлось мне взять в руки большую суму и идти отбывать службу в армии. Прощайте, веселые деньки, когда я беззаботно разгуливал по улицам в развевающейся по ветру темно-серой пелерине! Пришлось мне сменить лакированные сапожки с короткими голенищами на огромные, пахнущие сырой кожей сапоги и тянуть армейскую лямку.
На второй месяц моего пребывания в части была объявлена
инспекционная проверка.
– На проверку прибудет сам командующий армией, – наставлял нас, молодых лейтенантов, командир роты. – Первым делом он будет спрашивать у офицеров имена солдат, а солдатам прикажет назвать своих командиров.
Офицеры срочно начали заниматься с подчиненными, заставляя вызубрить все, что записано в их метриках, и еще имена командиров.
Как и в прошлые годы, командующий прибыл точно в назначенное время, остановил машину около одной из рот и обратился к первому попавшемуся солдату с вопросом, как его имя, откуда родом, а потом приказал перечислить имена командиров отделения, взвода, роты… Солдат без запинки назвал командиров отделения и взвода и растерянно смолк. Командующий вскипел и отчеканил:
– Солдата, который не знает всех своих командиров, нельзя
назвать солдатом.
Он не стал больше обходить строй и уехал.
И тут наш полковой интендант рассказал такую историю:
– Беда с этими проверками. Когда я был лейтенантом, мы тоже пытались запомнить солдат хотя бы своей роты. Даже книжечку специальную завели и записывали в нее имя и приметы: Ахмет Бойлу, смуглый, с приплюснутым носом; Али Мертоглу, голубоглазый. Солдаты, как молитву, твердили имена своих командиров. Бот только Мемета из деревни Эмет я никак не мог этому научить. Этот Мемет нигде не бывал, кроме своей деревни. Да и в своей-то деревне редко находился: он пастух и все время со скотом в горах пропадал. В город он первый раз попал, когда его на военную службу призвали. Малый он был приятный, улыбался ласково, добродушно. А сам здоровенный верзила, рост – сто девяносто сантиметров. Пулемет на его плечах лежал ловко и легко. Мемету в городе было все внове, ему хотелось узнать как можно больше. Запоминал он нельзя сказать чтобы с лету, но зато уж если в голове его что оседало, то навечно. Он мог с завязанными глазами собрать пулемет ровно за семь минут – я по часам замечал. Он с ним возился целыми днями, как девчонка с любимой куклой. В огромной лапе Мемета части пулемета казались игрушечными. Представляете, его ладонь вдвое больше моей. По правде говоря, я привязался к Мемету. Славный он был малый.
Как-то к нам в полк прибыл знаменитый борец. Схватился он с Меметом из Эмета. Мемет не знал техники борьбы и отбивался, как умел. А на лице улыбка, как у ребенка. Знаменитый борец то с одной стороны к нему подскочит, то с другой. Прыгал так целый час, а побить Мемета не смог. Их схватка вничью закончилась.
Как начну я о Мемете говорить, не могу остановиться. И вот этого самого Мемета я никак не мог заставить выучить имена командиров. Путал нещадно, для него что командир корпуса, что командир взвода, что капитан, что генерал – все одно…
– Сын мой Мемет, будь повнимательней… Начинай с ефрейтора. Как его зовут? – спрашивал я Мемета. Он беспомощно моргал глазами, задумывался, а затем выкрикивал:
– Мехмет Али!..
– Да нет, Мехмет Али – сержант, а не ефрейтор.
– Не могу я запомнить, мой командир, – жалобно отвечал Мемет.
– Постарайся, сынок, давай сначала…
Ровно два месяца бился я с Меметом. И ничего у нас не получалось. Тогда я заставил его учить по одному имени в день. Сегодня он целый день повторял имя командира батальона, завтра – командира полка… Но на третий день опять начиналась путаница.
Я уже стал злиться. А этот великан, как стыдливая девица, опускал глаза и краснел.
– Что делать мне, мой командир?! – растерянно шептал он. А было это за день до проверки.
– Смотри, Мемет, командующий мне и нашему командиру задаст перца. И что ты за человек! Будто у тебя не голова, а решето, все проходит мимо. Попадешься на глаза командующему, выкручивайся сам как знаешь!
Разозлился я не на шутку.
На следующий день рано утром роту построили. В сторону Мемета я даже смотреть боялся. Вот подъехала машина командующего. Распахнулась дверца. Командир полка приветствует его, потом отдает рапорт, потом опять приветствует… Командующий прошел вдоль строя и остановился как раз против Мемета из Эмета. Я так и замер. Сейчас обрушится на мою голову беда. И сапоги сразу жать стали, и поясной ремень с портупеей спину давить… Взглянул я на Мемета, и мне показалось, что он ничуть не испугался. Генерал смотрит Мемету в глаза и говорит:
– Повтори свое метрическое свидетельство.
– Пятого корпуса, …ой дивизии, …ого полка, третьего батальона, второй роты, первого взвода, первого отделения Хасан оглу Мемет из Эмета, рождения 1333 года.
Я молю Аллаха, чтобы генерал поскорей к другому солдату подошел.
– Как имя твоего ефрейтора?
Мемет не моргнув прокричал:
– Али Юсуф!
– Кто твой сержант?
– Осман Хызыр!
– Младший офицер?
– Хасан Гюльтекин!
– Взводный офицер?
– Хюсейн!
– Командир роты?
– Капитан Мехмет…
Нашего Мемета будто прорвало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86