ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
«Жить вам не тужить!», направился в дом к дядюшке Наполеону.
Полчаса ожиданья пролетели, в шутках и легкомысленных анекдотах, которыми сыпал Асадолла-мирза. Наконец доктор вернулся. У него был очень радостный и довольный вид.
– Жить вам не тужить!.. Ну, слава богу, недоразумение улажено. Ага очень сожалеет, что поспешил с выводами. Он дал мне слово, что завтра же все встанет на свои места. Ну, мне, конечно, пришлось долго его убеждать… Я даже поклялся памятью своего отца, что в тот вечер собственными ушами слышал этот звук и тогда же определил, с какой стороны он исходил.
Излишне описывать радость, охватившую всю родню, а особенно дядю Полковника. Ну а я – я, казалось, сейчас лопну от переполнявшего меня счастья. Мне хотелось броситься к доктору и поцеловать ему руку, Асадолла-мирза весело щелкал пальцами и, похохатывая, заверял доктора, что выдвинет его кандидатуру в члены ООН, а я смеялся над его шутками.
Уже собираясь уходить, Асадолла-мирза со смешком сказал:
– Моменто! Семейное единство спасено, но смотрите, чтобы о случившемся не прослышал новый жених Гамар, а то его «запрет» на этот раз без всякого колдовства. Ведь если у молодых снова сорвется поездка в Сан-Франциско, ханум Азиз ос-Салтане от всей нашей родни мокрое место оставит.
Родственники начали прощаться с дядей Полковником, и в это мгновение мой взгляд упал на Светило Пури. Он сидел с надутым мрачным видом. Я понял, что он взбешен ликвидацией кризиса. Но в тот миг я был так счастлив, что не придал этому значения и побежал домой сообщить приятную новость отцу.
Он не выразил особой радости и пробормотал под нос:
– Вот уж верно говорят, глупость – дар божий!
Мать снова начала его умолять:
– Ну раз он готов пойти на попятный, ты тоже не упрямься. Ради всего святого, во имя памяти твоего покойного отца, забудь ты это!
Было уже поздно, и я не рассчитывал увидеться сегодня с Лейли, но зато я лег спать, думая о ней и надеясь встретиться с ней завтра.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг меня разбудили чьи-то крики. Они доносились издалека. Человек вскрикивал коротко и невнятно, словно ему зажимали рот.
– Вор!.. Во… о… ор! Вор!
Я подскочил. Отец и мать тоже уже не спали. Мы внимательно прислушались. Очередной крик развеял все наши сомнения – да, это вопил дядюшка Наполеон. Это его голос несся с балкона в сад. Неожиданно крики смолкли, раздался топот и шум возни. Родители, я и сестра откинули москитные сетки и выбежали во двор. Наш слуга, прихватив палку, ринулся к дому дядюшки. Мы – кто в пижаме, кто в ночной рубашке – помчались следом.
Маш-Касем, видать, только что продравший глаза, открыл нам дверь. На пороге своей комнаты застыли перепуганные Лейли и ее брат.
– Что случилось, Маш-Касем?
– Зачем мне врать?! Я…
– Это ага кричал?
– Вроде как они.
Через анфиладу бесконечных комнат мы бросились к балкону, где на широкой деревянной кровати обычно спал летом дядюшка Наполеон. Но дверь, ведущая из комнаты дядюшки на балкон, была заперта. На наш энергичный стук никто не ответил.
Маш-Касем с силой хлопнул себя по лбу:
– Ох, горе горькое! Украли нашего агу! Мать Лейли, женщина сравнительно молодая, запричитала:
– Ага! Ага! Где же ты?.. Господи, боже мой, похитили его, похитили!
Мой отец попытался успокоить ее.
Мать Лейли была второй женой дядюшки. Со своей первой супругой он прожил тринадцать лет и развелся под тем предлогом, что она не рожала ему детей. Этот развод оставил в жизни дядюшки глубокий след, поскольку он усматривал в нем разительное сходство с разводом Наполеона Бонапарта и Жозефины, расставшихся после тринадцати лет супружеской жизни. Лишь впоследствии мы догадались, что именно это обстоятельство побудило дядюшку в дальнейшем строить свою жизнь, копируя судьбу французского императора.
Отец приказал Маш-Касему принести лестницу и первым полез по ней со двора на балкон. За ним с ружьем в руке последовал дядя Полковник, подоспевший из своего дома в белой ночной рубахе и подштанниках. Пури и я тоже торопливо вскарабкались наверх. Одна из двух веревок, натягивавших москитную сетку над ложем дядюшки Наполеона, была оборвана, и сетка криво свисала прямо на кровать. Но самого дядюшки нигде не было. Мать Лейли спросила из-за двери дрожащим голосом:
– Что там случилось? Где ага?.. Откройте дверь!
– Зачем же врать?! Вроде как сгинул наш ага. Пропал вовсе.
И тут раздался чей-то тихий стон. Мы огляделись по сторонам. Стон доносился из – под кровати. Отец первым нагнулся и заглянул туда.
– Вот – те на! Ага, что это вы там делаете?
Из – под кровати снова раздался слабый голос, но слов было не разобрать, точно у дядюшки отнялся язык. Отец с Маш-Касемом отодвинули кровать от стены и с помощью остальных ухватили дядюшку Наполеона под мышки, подняли с пола и положили на постель.
– Ага, чего это вы вдруг под кровать залезли? Где вор?
Но глаза дядюшки были закрыты, а побелевшие губы дрожали.
Маш-Касем принялся растирать ему руки. Дверь открыли, и на балкон ворвались женщины и дети. Лейли, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает ее отец, ударилась в слезы, а ее мать стала исступленно бить себя в грудь.
Маш-Касем пробормотал:
– Похоже, змея агу ужалила!
Мать Лейли крикнула:
– Ну что вы стоите? Сделайте что-нибудь!
– Маш-Касем, беги за доктором Насером оль-Хокама!.. Скажи, пусть немедленно идет сюда!
Вскоре подоспел и доктор Насер оль-Хокама. Он был в нижнем белье, но в руке держал неизменный саквояж. Осмотрев дядюшку, доктор сказал:
– Жить вам не тужить!.. Ничего страшного. Просто он слегка испугался, – и, накапав в стакан с водой несколько капель, влил лекарство в рот дядюшке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Полчаса ожиданья пролетели, в шутках и легкомысленных анекдотах, которыми сыпал Асадолла-мирза. Наконец доктор вернулся. У него был очень радостный и довольный вид.
– Жить вам не тужить!.. Ну, слава богу, недоразумение улажено. Ага очень сожалеет, что поспешил с выводами. Он дал мне слово, что завтра же все встанет на свои места. Ну, мне, конечно, пришлось долго его убеждать… Я даже поклялся памятью своего отца, что в тот вечер собственными ушами слышал этот звук и тогда же определил, с какой стороны он исходил.
Излишне описывать радость, охватившую всю родню, а особенно дядю Полковника. Ну а я – я, казалось, сейчас лопну от переполнявшего меня счастья. Мне хотелось броситься к доктору и поцеловать ему руку, Асадолла-мирза весело щелкал пальцами и, похохатывая, заверял доктора, что выдвинет его кандидатуру в члены ООН, а я смеялся над его шутками.
Уже собираясь уходить, Асадолла-мирза со смешком сказал:
– Моменто! Семейное единство спасено, но смотрите, чтобы о случившемся не прослышал новый жених Гамар, а то его «запрет» на этот раз без всякого колдовства. Ведь если у молодых снова сорвется поездка в Сан-Франциско, ханум Азиз ос-Салтане от всей нашей родни мокрое место оставит.
Родственники начали прощаться с дядей Полковником, и в это мгновение мой взгляд упал на Светило Пури. Он сидел с надутым мрачным видом. Я понял, что он взбешен ликвидацией кризиса. Но в тот миг я был так счастлив, что не придал этому значения и побежал домой сообщить приятную новость отцу.
Он не выразил особой радости и пробормотал под нос:
– Вот уж верно говорят, глупость – дар божий!
Мать снова начала его умолять:
– Ну раз он готов пойти на попятный, ты тоже не упрямься. Ради всего святого, во имя памяти твоего покойного отца, забудь ты это!
Было уже поздно, и я не рассчитывал увидеться сегодня с Лейли, но зато я лег спать, думая о ней и надеясь встретиться с ней завтра.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг меня разбудили чьи-то крики. Они доносились издалека. Человек вскрикивал коротко и невнятно, словно ему зажимали рот.
– Вор!.. Во… о… ор! Вор!
Я подскочил. Отец и мать тоже уже не спали. Мы внимательно прислушались. Очередной крик развеял все наши сомнения – да, это вопил дядюшка Наполеон. Это его голос несся с балкона в сад. Неожиданно крики смолкли, раздался топот и шум возни. Родители, я и сестра откинули москитные сетки и выбежали во двор. Наш слуга, прихватив палку, ринулся к дому дядюшки. Мы – кто в пижаме, кто в ночной рубашке – помчались следом.
Маш-Касем, видать, только что продравший глаза, открыл нам дверь. На пороге своей комнаты застыли перепуганные Лейли и ее брат.
– Что случилось, Маш-Касем?
– Зачем мне врать?! Я…
– Это ага кричал?
– Вроде как они.
Через анфиладу бесконечных комнат мы бросились к балкону, где на широкой деревянной кровати обычно спал летом дядюшка Наполеон. Но дверь, ведущая из комнаты дядюшки на балкон, была заперта. На наш энергичный стук никто не ответил.
Маш-Касем с силой хлопнул себя по лбу:
– Ох, горе горькое! Украли нашего агу! Мать Лейли, женщина сравнительно молодая, запричитала:
– Ага! Ага! Где же ты?.. Господи, боже мой, похитили его, похитили!
Мой отец попытался успокоить ее.
Мать Лейли была второй женой дядюшки. Со своей первой супругой он прожил тринадцать лет и развелся под тем предлогом, что она не рожала ему детей. Этот развод оставил в жизни дядюшки глубокий след, поскольку он усматривал в нем разительное сходство с разводом Наполеона Бонапарта и Жозефины, расставшихся после тринадцати лет супружеской жизни. Лишь впоследствии мы догадались, что именно это обстоятельство побудило дядюшку в дальнейшем строить свою жизнь, копируя судьбу французского императора.
Отец приказал Маш-Касему принести лестницу и первым полез по ней со двора на балкон. За ним с ружьем в руке последовал дядя Полковник, подоспевший из своего дома в белой ночной рубахе и подштанниках. Пури и я тоже торопливо вскарабкались наверх. Одна из двух веревок, натягивавших москитную сетку над ложем дядюшки Наполеона, была оборвана, и сетка криво свисала прямо на кровать. Но самого дядюшки нигде не было. Мать Лейли спросила из-за двери дрожащим голосом:
– Что там случилось? Где ага?.. Откройте дверь!
– Зачем же врать?! Вроде как сгинул наш ага. Пропал вовсе.
И тут раздался чей-то тихий стон. Мы огляделись по сторонам. Стон доносился из – под кровати. Отец первым нагнулся и заглянул туда.
– Вот – те на! Ага, что это вы там делаете?
Из – под кровати снова раздался слабый голос, но слов было не разобрать, точно у дядюшки отнялся язык. Отец с Маш-Касемом отодвинули кровать от стены и с помощью остальных ухватили дядюшку Наполеона под мышки, подняли с пола и положили на постель.
– Ага, чего это вы вдруг под кровать залезли? Где вор?
Но глаза дядюшки были закрыты, а побелевшие губы дрожали.
Маш-Касем принялся растирать ему руки. Дверь открыли, и на балкон ворвались женщины и дети. Лейли, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает ее отец, ударилась в слезы, а ее мать стала исступленно бить себя в грудь.
Маш-Касем пробормотал:
– Похоже, змея агу ужалила!
Мать Лейли крикнула:
– Ну что вы стоите? Сделайте что-нибудь!
– Маш-Касем, беги за доктором Насером оль-Хокама!.. Скажи, пусть немедленно идет сюда!
Вскоре подоспел и доктор Насер оль-Хокама. Он был в нижнем белье, но в руке держал неизменный саквояж. Осмотрев дядюшку, доктор сказал:
– Жить вам не тужить!.. Ничего страшного. Просто он слегка испугался, – и, накапав в стакан с водой несколько капель, влил лекарство в рот дядюшке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158