Не успел он повернуть башню и прицелиться, как двое десантников на флангах, вооружённые тупорылыми увесистыми лучемётами, накрыли инжировое дерево шквальным огнём. Когда рассеялся пухлый клуб пара над обугленным пеньком, бойцы уже ворвались в деревушку. Одиннадцать минус два равняется девяти.
Остановив танк на околице, Березин запросил со спутника план-схему боевой обстановки, наслоил её поверх прицельных рисок. Между посёлком и молочной фермой змеилась путаница рыжих пунктиров, однако ни один из них не оканчивался кружком. Ясно, противник занял скрытные позиции.
– Взвод, слушай мою команду! – гаркнул Березин. – Разбиться на пары, прочесать помещения!
Он дал малый назад и остановил парящий над виноградником кибертанк посреди склона, чтобы держать в поле зрения и деревушку, и молочную ферму.
Сквозь прореху меж бегущих облаков на притихшие безжизненные дома хлынуло солнце.
Посреди луга догорал вражеский истребитель прикрытия – покорёженный металлический диск метров десяти в поперечнике. Зеркально сверкающий борт вокруг пробоины покрылся копотью, чадный вихор пламени мотался на ветру.
Два «Су-139» кружились высоко в небе, опасаясь зенитных самонаводящихся снарядов. Даже если пришельцы прорвутся к своему транспортному судну и попытаются взлететь, их неминуемо собьют. Понимая это, засевшие в домишках медузняки отстреливались с отчаянием обречённых.
Там и сям вразнобой грохотали взрывы, бойцы сноровисто зачищали гранатами помещения.
Напряжённо вслушиваясь, Березин молился Приснодеве за ребят. В радиосети тихим шелестом висело учащённое дыхание двадцати семи человек. Ухнула очередная граната, послышался утробный рык раненого медузняка, тут же оборванный шипением лазерного луча, полосующего водянистую плоть.
– Ещё один готов, – пробасил ефрейтор Дрейфус.
– У меня двое наповал, – откликнулся весело Краузе.
Так, осталось шестеро.
Ой ли? Обычно в среднем транспорте их бывает двенадцать. Возможно, последний не выходил, засел в посудине. И поди-ка выкури гада. Ну, а если он от безнадёги пустит реактор вразнос, тут станет жарко, даже слишком. Месяц назад в Боливии так полвзвода полегло.
В эфире не смолкала перестрелка: сплошное шипение и попыхивание стрелкового оружия, резкий кашель гранат. Разноязычные междометия и ругань кибертолмач оставлял без перевода.
Хмурым взглядом Березин уставился на приплюснутый серебристый шар транспортного судна, стоявшего на тонких телескопических шасси между апельсиновой рощицей и амбаром. Шлюз открыт, аппарель спущена. Послать двоих проверить, нет ли кого внутри?..
– Командир, Краузе убило! – прервал его размышления исступлённый девичий вопль.
Кто-то ещё крепко выругался сквозь зубы, швыряя гранату.
Поодаль, за судном чужаков, под сенью берёз раскинулось деревенское кладбище: аккуратная синяя ограда, серебрянкой крашенные православные кресты, кое-где – старинные узкие пирамидки с красной звездой на макушке.
Внезапно риски прицела замерцали, пожелтели. Башня повернулась на пяток угловых, туда, где шелохнулись цветущие ветви акации. На заснеженную лепестками траву из кустов шагнул медузняк с гранатомётом в левой лапе. Правой он прижимал к бронированному набрюшнику мальчугана лет десяти от роду. Живого.
Палец Березина замер на гашетке.
Малыш заходился в крике, молотил кулачками по толстой синей лапе, ухватившей его поперёк груди.
Прицельное перекрестие требовательно мигало. Выпученные белёсые глаза чудища уставились на танк, и жерло гранатомёта легонько покачалось вверх-вниз. Дескать, стрелять не буду. И ты не пальни с перепугу. Я уцепился за последний шанс. Видишь?
Березин скрипнул зубами, глядя, как медузняк, пригнувшись и прикрываясь ревущим мальчуганом, засеменил к аппарели. Чужак двигался не спеша, косолапо, бочком, выставив куцый ствол гранатомёта и настороженно поводя им из стороны в сторону.
Мальчик обречён, как ни крути. Едва медузняк доберётся до ходовой рубки, он выведет реактор на форсаж, потом отключит магнитную шубу. И около двухсот граммов минус-железа начнёт аннигилировать. От деревеньки останется кратер, не меньше, чем после разрыва водородной бомбы.
Однако Березин никак не мог заставить себя надавить гашетку. Быстро переключившись на план-схему, он увидел у чужака в тылу косой белый крестик. Лучемётчик Руди Краузе, царствие ему небесное. Рядом с погибшим светился белый квадратик под номером семнадцать. Хадсон. Та девчушка из нового пополнения, что кричала бешеным голосом.
Засёк ли чужака индикатор её прицела? Директриса между ними полна помех. Но если Хадсон успеет отбежать на десяток метров к северо-востоку, может попытаться завалить медузняка выстрелом сзади.
– Семнадцатый, слушай мою команду... – торопливо начал было Березин, и тут кусты акации взбурлили паром и пеплом.
Долгий импульс лучемёта напрочь сбрил угол кладбищенского штакетника вместе с зарослями, добрался до медузняка, полоснул его по ногам. Тот рухнул, забился в конвульсиях, на траву хлынули два тугих фонтанчика ярко-синей крови.
Шесть минус один.
Березин осёкся на полуслове, и в замешательстве у него мелькнула шальная мысль: неужто Краузе воскрес?..
– Я – Семнадцатый, генерал, – откликнулась Хадсон.
Ай да девчонка! Сообразила, что луч её трёхстволки наверняка увязнет в оптической каше испаряющейся листвы. И взяла оружие убитого напарника. Умница. Золотко.
– Отличный выстрел, – произнёс Березин. – Семнадцатый, там ещё ребёнок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70